Российский кризис. Начало

Одним из источников своего господства  в период «тучных» десятых годов российская элита  сделала вход на рынок страны.

Этот источник контроля практически иссяк. Свидетельство – вышедшая из-под контроля ситуация на сырьевых и финансовых рынках.

Чтобы выжить, российским властям необходимо срочно овладевать новыми техниками достижения своих целей. Но их способность к креативным решениям вызывает серьезные сомнения.

Нынешняя политическая элита России получила власть  на волне растущих цен на нефть и, как следствие, растущей российской экономики.

Реклама

В тот период даже двузначные темпы годового ВВП не удивляли, как и лозунг удвоения ВВП на душу населения в недалеком будущем.

Растущие рынки – местные, региональный и национальный – привлекали инвесторов и предпринимателей.

Значительное число желающих зайти на рынки, легло в основу особого бизнеса властвующей элиты – контроля входа и допуска только тех, кто готов оплатить «входной билет». Пожертвовать в той или иной форме частью своей прибыли в пользу власти.

Возведение барьеров и исполнение функций охранника на входе, на долгое время стало своеобразной синекурой для обладателей политической власти в России.

Даже финансовый кризис 2008 удалось пережить относительно недорого. Только вместо контроля доступа к рынку пришлось заняться контролем доступа к распределению средств государственной антикризисной поддержки.

К 2012 экономика полностью восстановилась и превзошла по ключевым параметрам докризисные уровни.

Успех вскружил обладателям власти голову и создал иллюзию всемогущества. Они подчинили своей воле общество. Они подчинили своей воле рынок.

Есть ли что-то, что им не покорится? Казалось, что нет.

Первый серьезный сбой произошел осенью 2013.

Тогда значительным кредитом, предоставленным Виктору Януковичу, российские власти попытались сохранить соседнюю страну в сфере своего влияния. Российские власти обещали преференции  украинскому бизнесу в доступе на российский рынок, они были готовы на многое, только чтобы воплотить аналогичную модель власти  в Украине.

Иначе говоря, российские власти применили ранее не дававшую значительных сбоев модель в отношениях с тогда еще «младшим братом».

Попытка привела к затяжному противостоянию украинских властей и граждан на Майдане.  В конечном счете, Януковича вынужден был бежать  к своим «донорам»-патронам.

Рыночными методами достичь поставленных  целей   на украинском направлении  не получилось.

И тогда невидимую руку экономической зависимости, в качестве средства достижения целей, пришлось заменить видимой рукой войны.

В случае с Крымом замещение сработало, но былого блеска уже было не вернуть.

Это как вскрыть сейф болгаркой, отчаявшись подобрать алгоритм для кодового замка.

Банк взят, но «грязными» средствами и с множеством улик.

Надежда на достижения выгодных результатов для российской властвующей элиты  в отдельных районах Донецкой и Луганской областей и вовсе призрачна.  

Тут уже болгарка не помогла, и пришлось использовать динамит.

Экономические техники власти работают до того момента, пока объект воздействия воспринимает свою свободу исключительно в ее монетарном выражении. «Сколько я буду иметь при условии сохранения свободы и сколько – при условии подчинения власть имущим»?

Российский бизнес, иностранных инвесторов и население страны вполне устраивало такое утилитарное восприятие свободы.

В украинском случае с подобным подходом согласились далеко не все. Участники Революции Достоинства отказались ставить вопрос о его цене и условиях продажи, насколько бы привлекательными они ни были.

Кризис на территории Донецкой и Луганской областей совпал во времени со сменой динамики одного из ключевых для России сырьевого рынка – рынка нефти.

В условиях снижения ее цены  желающих войти на российские рынки резко поубавилось.

Ведь динамика российского ВВП в значительной мере предопределена динамикой цены на энергоносители.

В стагнирующей экономике очередь образуется не на вход, а на выход.

При этом контролировать доступ к антикризисным средствам тоже нет особого смысла – ввиду отсутствия ресурсов для антикризисной поддержки бизнеса и населения.

В условиях сбоя велик соблазн использовать силу не только на территории  ближайшего соседа, но и внутри страны.

Например, угрожая тюрьмой и другими санкциями валютным спекулянтам.

В своем последнем послании президент  Владимир Путин открыто заявил: «Я прошу «Банк России» и правительство провести жесткие, скоординированные действия, чтобы отбить охоту у так называемых спекулянтов играть на колебаниях курса российской валюты. Власти знают, кто эти спекулянты, и инструменты влияния на них есть, пришло время воспользоваться этими инструментами».

Впрочем, ни угроза применения санкций, ни последующие заявления председателя правительства и главы ЦБ рынок не успокоили.

В спекулянтов, бросившихся скупать валюту, рискуют превратиться многие россияне.

Уверенность толпы, которая была основана на непрерывающемся до недавнего времени списке «побед» российской властвующей элиты, оказалась серьезно поколеблена.

А еще Кейнс говорил, как трудно успокоить рынок, если на нем начинают преобладать спекулятивные настроения.

Для реагирования на возникшие вызовы – самые серьезные с момента прихода Путина к власти в 1999 – требуется освоение новых техник, не сводящихся ни к контролю входа на рынок, ни к использованию силы и угроз.

Почему бы не попробовать, например, убеждение?

Все зависит от степени готовности российской власти меняться. Прогноз неутешителен – эта готовность весьма низка, со всеми вытекающими последствиями.

Антон Олейник, для УП