Антрацит с кровью. Как уголь из оккупированного Донбасса попадает в Польшу, Чехию, Словакию — логистика, схемы прикрытия, главные игроки

Донбасс со времен Второй мировой войны был индустриальным сердцем всего Советского Союза, уголь и другие полезные ископаемые остаются его сердцем. Во времена заката советской империи эта территория стала центром огромного финансового и политического влияния. Представители коммунистического аппарата постепенно теряли контроль над ней, и ее захватила организованная преступность. С тех пор Донбасс стал домом для мафии и самых влиятельных украинских олигархов.

Это работает так по сегодняшний день. Эта территория — воплощение так называемого «русского мира», где доминируют влиятельные группы, которые объединяют высшую политику, бизнес на миллиарды долларов и организованную преступность в единое органическое целое. Люди, которые принимают решения в центральных офисах Кремля, Киева и других посткоммунистических стран, одновременно владеют стратегическими предприятиями, планируют финансовое мошенничество и уничтожают конкуренцию и тех, кто стоит на их пути.

Одной из наиболее влиятельных фигур олигархического пантеона Украины до войны был уроженец Донецка Ринат Ахметов.

Сегодня он — уважаемый бизнесмен и филантроп, но своим влиянием и богатством он обязан полезным ископаемым Донбасса. К 2014 году его холдингу ДТЭК принадлежало более 50% всех украинских угольных шахт, 9 из 14 тепловых угольных электростанций. Но затем началась война, которая в корне искалечила его частную империю. При этом не секрет, что Ахметов, как и тогдашний президент Украины Янукович, возможно, неумышленно, помогли развязать эту войну. Они стояли за мобилизацией населения Восточной Украины против реформ и проевропейских демонстраций на киевском Майдане.

Фронтовая маржа

Затем все вышло из-под контроля, потому что Россия, ее армия, спецслужбы и танки вступили в игру. И такие люди, как Ахметов, обнаружили, что их влияние на Донбасс перехватывает кто-то другой. Поэтому удивительно, что, несмотря на войну и враждебно настроенных сепаратистов, Ахметов смог еще три года (2014−2017 — НВ Бизнес) контролировать свои шахты на оккупированных территориях. Его шахтеры спускались в забой во время ожесточенных боев, когда над их головами взрывались мины. Его влияние в этот период лучше всего подтверждается тем фактом, что грузовые поезда пересекали линию фронта, чтобы безопасно доставлять уголь Ахметова с оккупированной территории на заводы Ахметова на украинской территории.

Другой пример: сепаратистские регионы ввели у себя российский рубль (в марте 2015 г. параллельно с гривной, а с сентября 2015-го в качестве единственной валюты — НВ Бизнес), но работники шахт Ахметова продолжали получать зарплату в гривнях, которая в ходу только на другой стороне фронта. Ахметов буквально стоял над двумя сторонами конфликта и получал от них прибыль. Хотя следует признать, что в результате войны в Донбассе он стал значительно беднее.

Однако поезда c углем продолжали курсировать. Их остановят только украинские добровольцы — в марте 2017 года подразделения Правого сектора и другие военизированные формирования, сражающиеся за Украину, начали блокировать железнодорожные пути, ведущие на оккупированные территории. С их аргументами трудно спорить: благодаря угольному бизнесу и украинским деньгам сепаратисты финансируют свою армию, а затем убивают украинских солдат. (Позднее торгово-экономическая блокада оккупированного Донбасса была узаконена решением СНБО — НВ Бизнес).

Реакция сепаратистов не заставила себя долго ждать. Они «национализировали» все шахты на своей территории, и поставки угля из Донбасса официально прекратились. Шахты без должного технического обслуживания начинает заливать подземными водами, а украинские металлургические предприятия и тепловые электростанции находятся на грани остановки без топлива. На мгновение показалось, что десятилетнее правление угольных олигархов на Донбассе закончилось.

Жаркую осень 2017 года я провожу в оккупированном Донецке. В популярной местной пиццерии «Сан Сити» напротив меня сидит развязно-жизнерадостный Сергей, владелец незаконных шахт, называемых копанки. Он терпеливо объясняет мне детали поставок антрацита. Я прикидываюсь его потенциальным клиентом, которому он обещает отправить пробную партию в несколько сотен тонн антрацита по низкой цене, о которой другие клиенты могут только мечтать — по $120 за тонну. Я могу получить свой товар через две недели, на польско-белорусском пограничном переходе, в Бресте. Cодержимое грузовых вагонов будет выглядеть совершенно невинно — хотя антрацит был добыт в донбасских копанках, сопроводительная документация будет оформлена от имени одной из легальных шахт, расположенных на территории Российской Федерации.

Сергею и подобным ему, не нужно беспокоиться о лицензиях на добычу или о безопасности труда шахтеров. Копанки работают следующим образом: вы получаете геологическую карту или платите работнику одной из законных шахт, который знает характеристики ее угольного месторождения. Затем находите подходящее место в ареале официальной шахты и просто начинаете копать. Иногда достаточно примитивных инструментов и лебедки со старым двигателем для извлечения горной породы из-под земли. Однако мои польские коллеги Каролина и Михал, например, обнаружили на территории Украины копанку, работающую на поверхности, размером в сотни метров — с профессиональным тяжелым оборудованием и логистикой.

Конечно, мое деловое партнерство с Сергеем было обречено на провал с самого начала — дома в Словакии нас согревает центральное отопление, а сотни тонн угля мне пригодятся примерно, как кроту цистерна с бетоном. Кроме того, мои скудные сбережения Сергея бы ничуть не порадовали.

Однако наш разговор дал важную информацию. Например, что угольный бизнес на копанках без проблем пережил войну, блокаду и «национализацию». Я также узнал, как антрацит попадает аж в страны Центральной Европы. Поезда из Донбасса изящно обходят зону военных действий через Россию, где документация фальсифицируется, а на одной из станций выдаются новые бумаги. Затем вся партия перемещается на север и растамаживается через белорусскую границу для поставок в Европейский Союз. Сергей туда отправляет свой уголь каждый месяц небольшими партиями, около двух-трех тысяч тонн. Его постоянными клиентами являются польские и чешские компании.

Когда, позднее, я спрашиваю его о состоянии угольного бизнеса во время украинской блокады и международных санкций, наложенных на сепаратистов, Сергей тяжело вздыхает. Когда-то он покупал новый роскошный автомобиль каждый год; но со времен блокады не купил ни одного. У него остались только три белых мерседеса. Однако, летом 2017 года ему еще не известно, что через несколько месяцев проблем у него прибавится.

В марте 2018 года загадочный бизнесмен Сергей Курченко получит контроль над железнодорожной веткой между оккупированным Донбассом и российской границей. Его поезда станут недоступны для контрабанды угля от подпольных производителей, таких как Сергей. Это пример так называемого «крышевания»: после нескольких недель отсутствия «экспорта» мелкие производители будут вынуждены платить Курченко 300 рублей (около $5) за каждую тонну перевозимого угля.

Движение грузовых составов чудесным образом возобновилось.

Пока я узнаю особенности контрабанды угля мелкими перекупщиками на Донбассе, Каролина и Михал начинают собственное расследование о жизненном цикле несравненно больших поставок. Они — опытные специалисты в угольном секторе Польши и Украины, поэтому осенью 2017 года они заметили подозрительную деятельность польских компаний, импортирующих уголь с Востока. Этот след привел обоих журналистов на Донбасс.

Однако источником огромных железнодорожных партий антрацита, отправляемого в Польшу, являются не нелегальные и маленькие копанки, а крупные и официальные шахты, которые еще до недавнего времени принадлежали, в частности, Ринату Ахметову. После «национализации» сепаратисты захватили их вместе с развитой инфраструктурой, оборудованием и тяжелой техникой.

Каролина и Михал получили доказательства, что на территории, оккупированной пророссийскими частями, была возобновлена организованная добыча и экспорт угля в массовом промышленном масштабе. И это несмотря на боевые действия и международные санкции. По словам их информаторов из украинского энергетического сектора, добыча и экспорт антрацита из оккупированного Донбасса составляет 50% от показателей довоенного времени.

С марта 2017 года по декабрь 2018 года из ОРДЛО было экспортировано 5,9 млн тонн. Почти половина этого объема, 2,5 млн тонн, направлены в страны ЕС.
Оба журналиста подтвердили эти данные в других независимых источниках и путем собственных расследований в странах, куда направляются партии угля. Мы пришли к интересному открытию: крупные экспортеры используют одинаковую мошенническую схему для транспортировки угля. Такую, как мне описал упомянутый выше владелец копанки Сергей.

Итак, мы объединяем свои усилия и начинаем работать вместе над этой темой. Мы сталкиваемся с самым важным вопросом: как именно работает вся цепочка поставок с момента добычи горной породы из донбасского подземелья через его легализацию, до транспортировки через Европу. И — что не менее важно — как европейские компании могут безнаказанно получать сырье из незаконных источников, даже если на него распространяются международные санкции?

Каролина и Михал ищут следы донбасского антрацита на востоке Украины, на территории, подконтрольной украинской армии. Я еду на противоположную сторону линии фронта.

В апреле 2019 года вокруг темы донецкого угля была особая тишина. В этот раз отказывается встретиться Сергей. Люди, которые были раньше готовы отвезти меня даже на передовую или в зоны обстрелов, отказались помочь при упоминании об угле. В Донецке, одном из крупнейших угольных центров мира, тема угля стала табу. Даже невинные намеки на интерес к ней, по-видимому, представляют опасность. Некоторые из моих старых контактов нерешительно признают, что за всем этим стоит огромный бизнес, но при военной диктатуре сталинского типа о нем опасно даже говорить.

Обрывки информации показывают, что олигарх Курченко, тот самый, который год назад начал собирать деньги за крышевание мелких горнопромышленников, добился невероятных успехов на оккупированных территориях. Он не только монополизировал железнодорожный транспорт, но и узаконил существование копанок. Часть из них теперь продают свою продукцию непосредственно ему. Мелким добытчикам теперь не нужно беспокоиться о поиске новых рынков и клиентах где-то в другом конце мира, но это также означает меньшую прибыль для них.

Для Курченко же, напротив, есть только преимущества. Он полностью контролирует экспорт угля от добычи до транспортировки, может диктовать цены и, при необходимости, обеспечивать поставки большими партиями. Эта информация дополняется открытиями Каролины и Михала с другой стороны фронта. Там рассказывают, что большое количество шахт на пророссийской территории больше не обслуживаются, их затапливают грунтовые воды. Вся подземная система взаимосвязана, и все большее количество воды попадает в работающие шахты на украинской стороне из захваченных сепаратистами шахт.

На сегодняшний день из 157 шахт на оккупированных территориях более 87 не работают, еще 33 работают, но приносят убытки, и только 37 шахт приносят прибыль. Оккупационные власти пытаются компенсировать падение производства официальных шахт добычей в копанках
Согласно официальной информации из Донецка,. Это доказывает, что сепаратистская администрация не заинтересована в инвестициях или не имеет средств на них.

С одной стороны, ее пропаганда убеждает людей в том, что они живут в обычной стране, проблемы которой вызваны только «украинской оккупацией», но они скоро станут нормальным и международно признанным государством.

В действительности же дела обстоят как раз наоборот. Здесь не хотят или не могут поддерживать в работоспособном состоянии остатки функционирующей экономики, чтобы иметь какие-либо перспективы на будущее. Словно разрушенная войной зона, которую контролируют оккупанты, не заслуживает ничего, кроме как быть источником быстрого обогащения, до тех пор, пока все здесь превратится в пыль.

В Донецке я также говорил с шахтерами, которые очень мало знают о своих работодателях. Один из них работает в Макеевке около Донецка. Он знает, что шахта принадлежит какой-то компании из Южной Осетии. Это еще один пророссийский сепаратистский регион, на этот раз на территории Грузии, который, как и донецкая и луганская «республики», не признан практически ни одним государством. (Южная Осетия признана Российской Федерацией и еще несколькими странами-союзниками России. В свою очередь, Южная Осетия признала «ЛНР» и «ДНР». Это позволяет России торговать с донбасскими «республиками» при посредничестве южноосетинских компаний — НВ Бизнес).

Работа в шахте со времен блокады стала нестабильной — иногда шахтеры не спускаются в забой по несколько недель. Другой шахтер рассказывает мне, как он несколько дней сидит дома без работы, ожидая звонка от своего босса. Это будет означать, что владельцы получили новый заказ, чтобы шахтеры могли спускаться под землю и добыть необходимый объем угля.

Донбасские шахтеры когда-то зарабатывали большие по местным меркам деньги — часто $700 и более в месяц. Ситуация была не хуже даже в период между началом войны в Донбассе и украинской блокадой, когда можно было выжить даже за более низкие зарплаты.

Сегодня шахтеры счастливы, если получают $150 на руки, но многим задерживают зарплаты долгие месяцы. Их свидетельства полны горечи. За свои мозоли и смертельный риск на глубине несколько сотен метров они не могут прокормить свои семьи. Они совсем не получают нового снаряжения. Заработанные хозяевами шахт деньги не идут на улучшение ужасных условий жизни других жителей оккупированных территорий. Они кормят сепаратистских высокопоставленных чиновников и командиров, пополняют банковские счета офшорных компаний, контролирующих всю экономическую деятельность в этом районе.

Когда-то хорошо оплачиваемые и привилегированные донецкие шахтеры под властью администрации сепаратистов стали фрустрированными поденщиками, которые живут за чертой бедности.

Некоторые детали эмоциональной исповеди шахтеров имеют важное значение. Они являются эмпирическим подтверждением информации от высокопоставленного сотрудника чешской угольной промышленности, с которым я познакомлюсь несколько месяцев спустя.

Поставки угля в Чехию с украинского Востока он описывает как весьма сомнительные сделки, которые, вопреки обычной практике этого бизнеса, имеют нерегулярный характер. По его словам, как правило, чешские заводы заключают угольные контракты на несколько лет вперед для обеспечения стабильных поставок. В отличии от этого, уголь сомнительного происхождения почти всегда приходит в страну нерегулярными партиями.

Кто-то тихо договорился с покупателем, и поезд с дешевый углем прибывает без какого-либо контракта. Образ шахтера, сидящего без работы весь день на кухне своего разбитого многоквартирного дома и ожидающего телефонного звонка от главного по смене, таким образом, приобретает новое значение.

Мой последний респондент — боевик сепаратистской армии, который служил в 2018 году в охране железнодорожного моста восточнее Донецка. Это район антрацитовых шахт. Во время дежурств он спал со своими сослуживцами прямо при рельсах. «Видел ли я поезда с углем? Дружище, их каждый день проходит несколько десятков. Были дни, когда мы боялись переходить рельсы, потому что около нас они гремели каждые несколько минут». Собеседник добавляет, что вагоны были не до конца заполнены углем; он всегда удивлялся такой трате грузового пространства.

Как мы скоро выясним, этот человек просто не понимал определенных особенностей процесса, при котором донбасский уголь чудесным образом превращается в российский после пересечения границы с РФ.

Шахтеры изображаются на оккупированных территориях Донбасса в официальной идеологии как герои. Но фактически они эксплуатируются олигархами для собственной прибыли.

Мои попытки отслеживать движение железнодорожного состава с углем прямо в «ДНР» провалились. Поэтому через несколько дней я продолжил поиск на российской стороне границы, где не царит такая сильная нервозность. В ближайшем к границе российском мегаполисе Ростов-на-Дону я арендую машину, самую худшую, какую смог найти — побитую Лада Калина с разбитым зеркалом заднего вида. Владелец проката протестует, но когда я отдаю ему в руки наличные, мы оба остаемся довольны. Я без ведома властей получил автомобиль, на который не обратят внимание полицейские патрули. Он — чистый доход, которым не должен делиться с налоговыми органами.

Отныне я и моя неброская спутница-машина будем ежедневно курсировать по приграничным городкам, по которым из Донецка проходит единственная железнодорожная ветка в русскую глубинку. Я ищу то, что искал на оккупированных территориях: вагоны с антрацитом. И нахожу их каждый день. Они стоят на стрелочных переводах возле дорог, вокруг которых я кружу несколько раз подряд. Отставленные составы можно также наблюдать в сонных железнодорожных городках и под железнодорожными виадуками, где я как будто случайно останавливаюсь под предлогом поломки машины. В более крупных городах отслеживание затруднено. В плотно застроенных районах установлены металлические ограждения или шумовые барьеры, которые здесь появились недавно и затрудняют обзор.

Не удивительно. По этой железной дороге из Донбасса выезжает не только контрабанда, но и, согласно сотням фото и видео случайных свидетелей, в обратном направлении российская армия завозит в Украину тяжелую боевую технику.

За несколько поездок я многое увидел. Наличие поездов с углем на этой линии не имеет разумного объяснения, кроме того, что уголь добыт в Донбассе. Железнодорожных веток от границы с Украиной до морского порта Таганрог нет. На этом пути нет заводов, на которые могли бы привозить уголь из других частей России. И, несмотря на этот необратимый эмпирический факт, у нас есть транспортные документы из стран Центральной Европы, согласно которым уголь, импортируемый по железной дороге на наши европейские заводы, поставляется именно отсюда.

Исходные станции, упомянутые в этих документах, часто — Гуково и Успенка. На самом деле обе являются железнодорожными и автомобильными пограничными переходами между Россией и оккупированным Донбассом.

Самое главное, что ни одна из этих миниатюрных станций не имеет ни мощностей, ни инфраструктуры, ни объектов или складов для загрузки угля. Каролина получает еще более четкие доказательства того, что документы, сопровождающие составы с углем в наши страны, являются поддельными. Многие из тех, которые ей удалось получить, говорили о перевозке не антрацита, а кокса. Это сильно измененный угольный продукт, производимый на специальных коксохимических заводах. В коксовых печах он приобретает значительно более высокую теплотворную способность. Но также становится исключительно хрупким. Кокс можно перегружать только с помощью специальных ленточных конвейеров, в противном случае он раздробится и обесценится.

Достаточно беглого взгляда на спутниковые снимки обеих станций, и ясно, что на их территории нет подобного оборудованию для погрузки кокса и угля.

Свет на эту загадку проливает статья сайта Инфорпост (Inforpost), авторы которой наблюдали за работой железнодорожной станции Успенка в течение долгих месяцев, не только физически, но и с помощью цифровых записей, которые после себя оставляет отправленный состав. Они обнаружили еще более шокирующую информацию: только в конце июля 2019 года на этой станции было зарегистрировано7757 вагонов. В течение одного дня — 20 июля — здесь прошло 5258 вагонов! Как подсчитали авторы, если средняя длина одного грузового вагона составляет 13 метров, указанное выше количество вагонов должно занять 65 километров путей. Успенка имеет при этом только четыре дополнительных пути, которые могут вместить от 36 до 62 вагонов. И, как мы уже знаем, здесь нет других разветвлений путей или устройств, способных загружать или выгружать уголь.

Журналисты Инфорпоста интересовались не только углем. Поэтому смогли выяснить, что не только антрацит, но и другие товары, такие как металлопрокат покидают Донбасс этим маршрутом. Это объясняет огромное количество вагонов, которые нельзя объяснить только торговлей углем. Например, в 2018 году рейсы грузовых поездов из Донбасса были настолько частыми, что вызывали серьезные простои российских поездов.

Последнее звено цепочки поставок добавлено нашими контактами из энергетического сектора и железнодорожными экспертами в Украине и России, которые в течение нескольких лет осторожно отслеживают нелегальный бизнес с донбасским углем. Они используют для этого спутниковые снимки путей, доступ к электронным системам российских железных дорог, а также сотрудников, которые работают на жд переездах и станциях.

Согласно их данным, после добычи в официальных шахтах или копанках уголь загружается в поезда на оккупированных территориях, спокойно пересекает границу с Российской Федерацией, проходит через забытые маленькие станции Успенка и Гуково для остановки на более крупных станциях с перегрузочными сооружениями. Здесь их сопроводительную документацию фальсифицируют. Для угля дается фиктивное происхождение из одной из российских шахт. Чаще всего это те, которые долгое время не работают или производят угля в разы меньше, чем указано в железнодорожных накладных. С этого момента поезд получает абсолютно легальный статус, с которым он будет ехать в Восточную Европу, через несколько границ без каких-либо проблем и лишних вопросов. Или прибудет в один из российских портов, и оттуда грузовые суда доставят его по всему миру.

Исхосостав угля нивелируется, и невозможно точно определить его происхождение даже при химическом анализе
Однако, это еще не все. Уголь с разных месторождений имеет химические особенности, по которым можно определить его приблизительное происхождение. Например, антрацит, добываемый в Сибири, является одним из самых чистых в мире. Он содержит примерно 0,5−0,6% сульфитов, в то время как донбасский содержит более 1%. Перекупщики решают эту проблему таким способом: поезд выезжает из Донбасса заполненный углем только на две трети, а на российских станциях оставшаяся часть дозаполняется топливом из совершенно другого региона. Это также является наиболее вероятной причиной удивления донецкого боевика, который был свидетелем постоянного движения полупустых вагонов во время службы на Донецкой железной дороге. Нам удалось подтвердить эту схему из ряда независимых источников. Сергей Курченко

Интернационал потомков русских гибридных войн

Что касается коммерческой структуры всей мошеннической схемы, то она состоит из нескольких элементов, которые существенно усложняют ее раскрытие.

Первоначально, в схеме поставок фигурируют торговые субъекты, которые на оккупированных территориях Донбасса фактически (и незаконно) контролируют угольные шахты, обогатительные фабрики и металлургические заводы. Они формально принадлежат компаниям, зарегистрированным в Южной Осетии. Этот механизм Михал позже проверит в Грузии. Южная Осетия в составе Грузии — это тот же сепаратистский регион, контролируемый Россией, что и Донбасс в Украине, за одним исключением — Россия официально признала существование Южной Осетии в качестве международного субъекта после войны в 2008 году.

При этом «республики» Донбасса не признаны даже Россией. Таким образом, донецкие и луганские компании регистрируются в Южной Осетии, что позволяет им официально работать на всей территории Российской Федерации и выходить на международные рынки. Это путь, которым украинские сепаратисты, формально находящиеся под эмбарго ЕС, попадают в цивилизованный мир, экспортируют в него свою продукцию и функционируют, как любой другой экономический субъект в любой точке мира. Таким образом, компании, зарегистрированные в Южной Осетии, являются посредниками в легализации торговых и финансовых потоков, поскольку невозможно отправлять международные банковские переводы непосредственно на Донбасс.

Благодаря этому между двумя несуществующими государствами происходит оживленная торговля. Поэтому, находясь в Донецке, я постоянно вижу около роскошных местных отелей автомобили с экзотическими номерными знаками из Южной Осетии и их владельцев.

Однако в Южной Осетии цепь посредников только начинается. Осетинские компании принадлежат офшорным компаниям из Великобритании и из других безналоговых гаваней, что не позволяет легко отследить их реальных владельцев — пророссийских олигархов. Затем в цепочку входят десятки российских посредников — угольных брокеров. Они обычно торгуют как легальным, так и нелегальным углем и обеспечивают вышеупомянутые перегрузки и досыпку легального угля на российских жд станциях. От них партии направляются реальным российским компаниям, осуществляющим внешнеторговые операции. Те отправляют смешанный антрацит, кокс или другие виды угля в Западную Европу и другие части планеты.

В странах-потребителях уголь получает конечный пользователь, но чаще — другие местные посредники, которые также являются частью мошеннической схемы. О них, однако, позже.

Эта сложная структура действует как надежная система, но ее отдельные элементы оставляют следы в железнодорожных информационных системах, производственных документах и таможенной документации. Информация о реальных владельцах часто приводится в записях торговых реестров. Иногда ее публикуют не только российские активисты и журналисты, но и лица с оккупированных территорий. Ведь они ежедневно становятся свидетелями мошенничества и эксплуатации местных жителей их правителями.

Промышленность Донбасса в руках одного человека
В поисках тех, кто находится в начале цепочки и контролирует ее, мы, похоже, вернулись к началу: к маленькому производителю угля Сергею и его большим проблемам, возникшим год назад. Как только Донецкая железная дорога прекратила экспортировать его уголь, российские и польские СМИ опубликовали сообщение о телеграмме Министерства экономического развития Российской Федерации, которая запрещает руководству российских железных дорог принимать угольные перевозки из сепаратистских республик от всех субъектов.

Всех, кроме одного. Сергея Курченко.

После гибели «лидера ДНР» Захарченко, который ограничивал его влияние, Курченко уже обладает практически всеми промышленными и природными богатствами этого сепаратистского региона и монополией на их превращение в деньги. По версии украинских СМИ, Курченко даже стоял (с одобрения российских спецслужб) за покушением на Захарченко в августе 2018 года или, по крайней мере, финансировал его.

Кто сегодня зарабатывает на минеральных богатствах Донбасса

Почему такая огромная власть сосредоточена в руках 33-летнего бизнесмена с сомнительным прошлым? Еще до войны Курченко имел тесные отношения с украинскими олигархами, благодаря которым этот мальчик из бедной семьи, выросший в пригороде восточноукраинского города Харьков, постепенно построил собственную бизнес-империю.

Незадолго до войны он уже был одним из самых надежных деловых партнеров Александра Януковича, старшего сына президента Украины. После начала конфликта Курченко убегает в Россию, как и семья Януковича. Уже весной 2014 года он становится совладельцем сети автозаправочных станций в оккупированном Крыму, а в сентябре того же года его компания «Скиф-Медиа» (Skif-Media) приобретает информационное агентство «Крым Медиа» (Crimea Media) и другие местные СМИ.

По мнению аналитиков, Курченко в новых условиях быстро начал чувствовать себя как рыба в воде. Еще в Украине его специальностью было создание мошеннических финансовых схем для более крупных олигархов. Теперь же он начал предоставлять такие же услуги российским. И это стало основной причиной «звездной карьеры» Курченко.

Общеизвестно, что власть российских олигархов велика настолько, насколько позволяет Кремль. Сегодня нам известны доказательства того, что агрессия на востоке Украины была частично профинансирована именно российскими олигархами, чтобы скрыть реальных заказчиков конфликта: российское правительство. Другая ключевая часть всей головоломки — фундаментальные изменения во власти обеих сепаратистских «республик» после смерти Захарченко. Он был последним из влиятельных командиров гибридных подразделений, которые в самом начале войны контролировали оккупированные территории.

После убийства Захарченко к власти в Луганске и Донецке понадобились люди, полностью контролируемые Москвой. Сергей Курченко, человек с хорошими контактами на высших уровнях по другую сторону фронта, чье имущество и влияние в настоящее время полностью зависят от российского правительства и олигархов, является идеальным кандидатом на эту задачу. Однако он не контролирует сепаратистскую экономику в одиночку. По данным российской независимой газеты «Новая газета», реальное влияние на экономическую жизнь оказывает не сам Курченко, а новый «премьер-министр ДНР» Александр Ананченко. На этот пост его рекомендовали сотрудники российских спецслужб, действующих на оккупированных территориях, так называемые, кураторы. Согласно информации, полученной от бывшего командира сепаратистов, Ананченко работал до войны «в одной из крупнейших российских компаний, имеющих интересы в Сибири с офисом в Москве» (в российских СМИ сообщается, что Ананченко работал в структурах российского бизнесмена Михаила Живило, который в конце 1990-х боролся за угольные активы в Кузбассе. После бегства Живило во Францию, Ананченко сотрудничал с украинским бизнесменом Эдуардом Прутником — НВ Бизнес) и считается «экономистом с большим опытом работы». Но какие экономические цели преследуют на Донбассе российские олигархи, связанные с Кремлем, когда россиянам нужно было получить абсолютный контроль над этими территориями?

Ответ дают не только информация о масштабном экспорте угля, других полезных ископаемых и металлопроката на восток, но и жалобы моих собеседников в силовых структурах «Донецкой народной республики».

— «Захарченко был местным, он защищал нас всех. И поэтому он был убит», — говорит раздраженный бывший командир сепаратистов.

— От чего вас защищал?

— От Курченко и ему подобных. Россия послала их сюда и буквально объявила нас их худшей колонией. Они крадут наше сырье, дешевую рабочую силу и забирают местные компании. Они забирают все, что осталось на Донбассе. Мы как Америка для испанских завоевателей.

… Когда я покидал оккупированный Донецк во время своего железнодорожного поиска, то ехал к российской границе на маршрутном автобусе. Незадолго до пересечения границы в Успенке мы подъехали к виадуку над железнодорожной линией. Это было лишь несколько секунд, но открывшийся вид не вызывал сомнений. По рельсам в направлении из Донецка как раз приближался длинный грузовой поезд с несколькими десятками вагонов. Они были заполнены чуть более, чем наполовину. В лучах заходящего солнца антрацит блестел как черное золото.

Во второй части расследования — о путях доставки угля из Донбасса в страны Центральной Европы, такие как Польша, Чехия и Словакия, а также о цепочках посредников и покупателях в этих странах.

Авторы: Томаш Фьорро, Михал Потоцки, Каролина Бака-Погоржелска, НВ Бизнес