Николаевский Бухенвальд

История развития принудительного труда пленных известна с 1919 года: средой, в которой вызрела стройная политическая и экономическая машина, стала советская пенитенциарная система. Впоследствии принятый «ускоренный вариант» первого пятилетнего плана требовал концентрации больших трудовых ресурсов при строительстве промышленных и транспортных объектов, ради чего произошло слияние производственного и лагерного комплексов в единую лагерно-производственную иерархическую структуру, которая до 1953 года оставалась в ведении Главного управления лагерей НКВД-МВД СССР (ГУЛАГ). Что мы знаем о его прототипах в период Второй Мировой войны, унесших тысячи жизней наших соотечественников? Какими были послевоенные лагеря для фашистских военнопленных и почему в них жилось лучше, чем мирному населению? Отчего десятки тысяч советских военнопленных, вернувшиеся с «фабрик смерти», были объявлены «врагами народа»?

Одними из принудительных формирований в период Второй Мировой войны, где использовалась дармовая рабочая сила, стали около тысячи немецких лагерей для военнопленных на оккупированной территории. По своим функциям их существовало несколько видов: сборные пункты (созданные неподалеку от линии фронта или в районе проводимой операции), пересыльные лагеря («Дулаг», действовали вблизи железной дороги), постоянные лагеря: «Шталаг» (база для сети основных рабочих лагерей для рядового и сержантского состава), «Офлаг» (стационарные лагеря для офицерского состава), а также основные, малые рабочие лагеря. Наибольшими из таковых в Европе были свыше 400 шталагов, 150 офлагов, 300 дулагов. У каждого из них были особые функции: административного, транзитного, распределительного формирования для организации работ заключенных военнопленных, а также для управления их жизнью в концлагере. Разница между ними была не только в количестве и составе пленных, но и в нумерации в соответствии с округом рейхскомиссариата «Украина». В частности, известны кировоградский «Шталаг-305», сумской «Шталаг-308», конотопский «шталаг-310», львовский "Шталаг-328" (Цитадель), винницкий «Шталаг-329», белоцерковский «Шталаг-334», луцкий «Шталаг-365», а еще – Дарницкий «Шталаг-339» в Киеве, «Шталаг-352» в Минске, «Шталаг-352» и «Шталаг-350» в Новгородской области, каунасский «Шталаг-336» и др. Самыми известными в мире лагерями стали «Освенцим» (Аушвитц»), «Бухенвальд», «Майданек» и «Штуттгоф», откуда не вернулось свыше миллиона

В Николаеве как в центре генерального округа на территории заводского поселка Темвод, построенного еще в 1930-е недалеко от Судостроительного завода имени 61 Коммунара (Северной верфи), в период оккупации действовал лагерь для советских военнопленных "Шталаг-364", в котором были и мирные жители. По данным немецких фондов, он существовал с апреля 1942 г. до ноября 1943 г. Его первыми узниками стали отдельные бойцы и командиры 18-й и 9-й армий Южного фронта, которые попали в плен в районе с. Грейгово в августе 1941 года. К большому счастью, основные силы этих воинских формирований чудом вырвались из окружения механизированных частей фон Клейста. Трагическими стала судьба военачальников, силы которых все-таки оказались «в кольце» фашистов. В частности, командир 51-й стрелковой дивизии 9-й армии Южного фронта генерал П.Цирюльников и начальник автобронетанковых войск 18-й армии генерал М.Гольцев, потеряв на полне боя своих бойцов, но все-таки вырвавшись из немецкого плена, были арестованы Особым отделом и объявлены, как и полагалось по тем временам, «врагами народа». Заключение отбывали в ГУЛаге. Реабилитированы уже после смерти.

Те, кто прошел «жернова смерти» в районе этой железнодорожной станции, где существовал первый на территории области фашистский лагерь «Дулаг-137» с его «изощренной» системой пыток, издевательств, истязаний и убийств, не мог себе представить, какие ужасы их ждут впереди. Одним из способов уничтожения людей в Грейгово стало такое явление: жертву загоняли в воду, а потом били палкой по голове, пока не утонет. Позже к этим «грейговским» военнопленным, которых отправили пешком в Николаев, летом 1942 года примкнули героические участники обороны Севастополя, Одессы, десятки тысяч других, ежедневно прибывающих сюда под конвоем. В то время с пациентами психиатрической больницы, впрочем, как и других медучреждений, фашисты не церемонились: их расстреливали на месте.

Какова судьба ждала советских военнопленных на их Родине? Всех без исключения окрестили «предателями Родины» (приказ НКВД СССР №227, согласно которому бойцам приказывали при угрозе плена покончить жить самоубийством, а также №270, касающийся семей пленных советских военнослужащих). Эта формулировка в послевоенное время сыграет свою злую шутку по отношению к каждому из героев войны.

«Николаевский ад»

"Шталаг-364" был в числе крупнейших региональных лагерей на юге Украины. Он имел филиалы, в частности, в Первомайске, Вознесенске, Новой Одессе, Себино, на судостроительных заводах имени Андре Марти, 61 Коммунара, затем – в Херсоне и Одессе, а с 1944 года – в г. Рени Одесской области. Комплекс сооружений этого лагеря состоял из 26-ти двухэтажных бараков из расчета на семьдесят тысяч пленных, которых после определенной фильтрации, позаимствованной, очевидно, из ГУЛага, разделяли на четыре условных зоны по национальному принципу. Большинство составляли русские и украинцы, частично – представители других союзных республик.

На территории шталага также были мастерская, клуб политпросвещения, свежевырытый туалет в виде ямы между помещениями, свежее кладбище, тюремная кухня, больница, сыпнотифозный барак, а также футбольное поле, сохранившиеся до нашего времени. В черте города также было дополнительное количество бараков, где находились на работах военнопленные. В каждом из таких жилищ содержалось до сорока человек, у которых не было ни малейшего шанса на побег: все они были окружены двумя рядами колючей проволоки, десятью сторожевыми башнями с пулеметными расчетами и прожекторами, многометровым каменным забором. Спали жертвы, как правило, на цементном полу. Стекол в окнах не было. Всех пленников, закованных в кандалы, кормили, как правило, из корыт для скота баландой с шелухой, в которую редко, когда добавляли листья подсолнечника, опилки. Известно, что в этом лагере не было даже травы: ее поели до самих корешков. Питались, конечно же, и червями, которых удавалось нарыть в земле. Как вспоминают узники львовского шталага, у них были случаи каннибализма.

Продолжительность рабочего дня составляла 12-14 часов в сутки в зависимости от физической группы. В работах было задействовано до 90% пленных, закрепленных за соответствующими трудовыми отрядами. Несмотря на погодные условия, каждый рабочий день начинался с того, что лагерный полицай барабанил ломом по рейке в караульном помещении. Впоследствии из бараков выходили, выползали истощены военнопленные. Как правило, их труд использовался на восстановлении судостроительных заводов, а также военных баз, аэродромов, коммунального хозяйства, жилищного фонда.

Когда в лагерь прибывала очередная партия заключенных, их беспощадно допрашивали и пытали. При изучении дел пленников нацисты действовали достаточно жестко: отдельно отбирали командный армейский склад, членов партии, комсомольцев, военнослужащих еврейской национальности. Каждой из таких групп предлагали перейти на сторону фашистов, вступить в РОА, а также в ряды полиции, охрану лагеря. Других избивали и бросали на несколько недель в карцеры. Евреев размещали, как правило, отдельно. Их, как и цыган, собирали отдельно вперемешку с мирным еврейским населением и расстреливали у стен поселка, начиная с 1941 года, а хоронили в подготовленных для этой цели общих могилах. Известно, что от рук оккупантов в Николаеве погибло не меньше 12 тысяч человек.

С другими было не иначе. После изнурительных пыток («гусиный шаг» с ползанием по снегу без одежды, избиения резиной, палками, ногами, ремнями, в том числе, по глазам, выдирания зубов, медицинских экспериментов) раздетых пленных расстреливали по понедельникам и пятницам: с пулеметов – солдаты, с пистолетов – офицеры. Известна в Николаеве и механическая виселица, которую почему-то использовали только дважды в неделю. Уцелевшие же после этих мук составляли основу принудительной рабочей силы на предприятиях края. За годы существования темводовского шталага известен едва ли не единственный случай побега. Это произошло благодаря заключенному А.Акопяну, который помог бежать через кухню трем пилотам: Я.Сорокину, К.Кашину, А.Тананушко.
Очевидцы свидетельствуют о наличии в лагере антифашистского подполья, возглавляемое И.Шапошниковым при поддержке «Николаевского центра». Им не только передавали продовольствие для больных военнопленных, но и фиктивные документы. Значительную роль в спасении пленников сыграл руководитель группы медработников – главврач области в период оккупации М.Соколов-Таежный. Спас жизнь 124-м бойцам и врач В.Лельчицкий, который ставил пленникам фиктивные диагнозы. Всего из неволи удалось бежать около 500 военнопленным. За участие в подполье заподозренные в этом военнопленные В.Азаров, И.Лях, И.Виноградов были отправлены в концлагерь Штукенброк (Германия), но по дороге они сбежали. Вскоре их арестовали вновь и отправили в тюрьму г. Мюнстер, где их уже освободили войска союзников.

К сожалению, у этого лагеря есть своя печальная статистика. За годы фашистской оккупации в "Шталаге-364" погибли почти все, а это – до 70 тысяч человек. Последние 30 тысяч отдали душу в начале 1944 года. Новых жертв заставляли вырывать покойников-пленных и сжигать, дабы пришедшие советские войска не смогли оценить масштабов злодеяний. Впоследствии эта же участь ждала и остальных заключенных. Только часть военнопленных ждала другая судьба: кого не успели уничтожить, вывезли в «Дулаг-162» (ноябрь 1943 г. – 27 августа 1944 г.), другие шталаги Европы.
В числе тех, кто поделился своими воспоминаниями о периоде заключения, стали И.Шапошников, Ю.Тарасов, В.Азаров, В.Лельчицкий, Р.Капрелян, А.Сарычев, А.Богданович, А.Абутидзе, А.Акопян, А.Екимов, И.Виноградов, В.Ковалев. Их горькие документы находятся на хранении в Николаевском музее подпольно-партизанского движения в период оккупации 1941-1945 гг. До наших дней, как говорят исследователи, не дожил ни один из узников темводовского шталага.

С клеймом репатрианта

Как все-таки печально звучат сегодня слова А.Довженка о том, что раньше советскому солдату, вернувшемуся с плена, давали награду, а в послевоенный период его сажали в тюрьму. В частности, с победным освобождением Николаевской области начала действовать система фильтрации военнопленных с их обязательной проверкой органами госбезопасности на территории областного приемно-распределительного пункта. Как известно, такую группу людей еще долго называли «шпионами», «дезертирами», «предателями», «пособниками». Сюда же были включены и «фольксдойч».

Доставляли «врагов народа» в Николаев, в частности, через Одессу, выгружая под свист и проклятья мирного населения с забитых людьми трюмов, как скот, круглосуточно с 6-ти до 4-х утра. В частности, проверочно-фильтрационная комиссия изучала каждого подозрительного в возрасте от 16 лет, разделяя их на три группы: «власовцев» и «бандеровцев»; «чистых»; лояльных к советскому режиму. Таким образом, системой проверки «отфильтровано» около 71 тыс. земляков, из которых тысячи граждан все-таки заставили признаться в «антисоветчине».

Среди тех тысяч земляков, кто безосновательно объявлен «врагом народа», значились: подпольщица Магдалина Дукарт, в доме семьи которой до ареста жил руководитель подпольного «Николаевского центра», впоследствии – Герой Советского Союза В.Лягин (прошла через концлагеря, пытки Бутырки, принудительное лечение в Казанской психиатрической больнице; реабилитирована посмертно); (Через 12 лет она была посмертно награждена медалями «За боевые заслуги», «Партизану Великой отечественной войны» и «За освобождение Николаева».)

Подпольщик Николай Васильевич Улезко - Выпускник Ленинградской школы прибыл в Николаев в августе 1941 года. В областном отделении НКВД он встретился с Виктором Лягиным и другими чекистами, которые потом вошли в группу «Центр». Николай Улезко поступил на работу в депо, где должен был ремонтировать паровозы. Здесь он узнал о действующей группе подпольщиков, которые поддерживали связь с железнодорожниками Херсона. Аварии на железной дороге осуществлялись тщательно. Поезда шли под откос далеко от города…

Арестован в феврале 1943 г. В гитлеровском лагере Бухенвальд он находился до мая 1945 года. После освобождения из лагеря был отправлен на Родину. В г. Бресте на погранично-проверочном пункте Улезко был арестован и отправлен в тюрьму. Через неделю состоялся суд: «Вся группа Центр погибла, а ты жив, - сказал обвинитель военного трибунала, - ты предал Лягина, предал группу Центр, изменил Родине»… Приговор - расстрел.

Самое страшное - это ожидание казни. Улезко ждал её ночью, но проходили дни и ночи, на казнь не вызывали. Так прошло 8 лет. Однажды за ним пришли и повели в кабинет начальника тюрьмы. Вручили документ об освобождении за неимением состава преступления. В 1964 году Н. В. Улезко был награждён орденом Отечественной войны и медалью Партизан Великой Отечественной войны.
Василий Александрович Киян, который помогал военнопленным удирать со шталага (обвинялся в уклонении от воинской повинности и антисоветской агитации, за что отбывал 7 лет ИТЛ);

Иван Павлович Герасименко, один из участников «Партизанской искры». Случайно попал в лапы фашистов. Без документов, в чужой для него местности, он никак не сумел объяснить свое появление в этих местах. Вместе с другими задержанными фашистами молодыми людьми был отправлен в концлагерь "Береза Картузская" на территории Белоруссии. Пытался бежать и оттуда. Последствием побега стало этапирование в "Освенцим".
Начались скитания по концлагерям, которые продолжались до подхода Советских войск к местам их дислокации. Услышав гром канонады, снова совершил попытку к бегству, был пойман, избит, изорван собаками. Но все равно сбежал и перешел линию фронта...

Уже на следующее утро его доставили в землянку капитана СМЕРШа. Допросы были ежедневными и длились около двух месяцев. Он рассказывал все как было на самом деле, но ему не верили, и такие ответы только раздражали следователя. О "Партизанской искре" он и словом не обмолвился. Боялся, что обвинят еще и в предательстве товарищей по подпольной борьбе.

Физические издевательства закончились только тогда, когда следователь передал дело об измене Родине в трибунал и, как ему казалось, сбыл с рук изменника, не признающего своей вины. Судила "тройка". Смертная казнь была заменена на двадцать лет каторжных работ в условиях Крайнего Севера.По прибытию к месту назначения был направлен на каторжные работы в шахты Воркуты. К людям там относились как к механизмам. Все делалось для того, чтобы они забыли свои имена и фамилии, их распознавали только по номерам.
За малейшее неповиновение или пререкания грозил карцер (помещение с бетонным полом, на котором было налито по косточки воды). Ни присесть, ни лечь было невозможно. Вот так и прошло тринадцать каторжных лет...

Освободили Ивана Павловича весной 1955 года и откомандировании его в Москву, в ЦК ВЛКСМ, где буднично сказали: сказали: "Ну, извините, Вы же понимаете, были ошибки. Вы полностью реабилитированы. За участие в "Партизанской искре" представлены к награждению орденом "Красная Звезда". Так что начинайте жизнь заново. В добрый путь"..

Вера Николаевна Дорохольская, выпускница пединститута, работала в оккупации в «Комитете помощи бедным» при городской управе, что дало ей возможность устраивать обеды для тюремного медперсонала, готовить фиктивные документы (отбывала наказания в ГУЛаге) и др.

Реклама

По данным исследователей, из 5,5 млн. советских граждан, вернувшихся по репатриации на Родину, 20% расстреляны или осуждены на 20 лет лагерей, 15% - на 5-10 ИТЛ, 10% - отправлены в Сибирь, 15% - принудительно отправлены на Донбасс, Кузбасс, другие районы. И только 15-20% их всего числа проверяемых вернулись домой, притом им, как правило, отказывали в приеме на работу, при зачислении на учебу. В частности, отказывали в приеме на службу в органы милиции жителей оккупированных территорий, детей родителей «из социально чужой среды», родственников репрессированных за контрреволюционную, шпионскую деятельность, а также родственников эмигрантов, представителей неславянских национальностей, а также калмыков, карачаевцев, ингушей, чеченцев, балкарцев, крымских татар, воспитанников трудовых колоний, интернатов, всех тех, кто плохо разговаривал по-русски. Впрочем, также запрещалось переписываться с теми, кто остался в лагерях за рубежом. Органы госбезопасности заставляли николаевцев писать таким письма за рубеж и умолять земляков вернуться на Родину. Дескать, следовало им объяснять, как они хорошо стали жить и работать, сколько получают сельхозпродукции на трудодни. Вернувшихся сразу же после фильтрационных комиссий отправляли, как правило, на принудительные работы на Крайний Север. Большинство из них оттуда уже никогда не вернутся.

Добавим, что до августа 1991 года запрещалась публикация документов, которые свидетельствовали, как сталинское руководство уничтожало советских военнослужащих, попавших в окружение или плен. Тем не менее, и сегодня часть таких материалов остается под грифом «совершенно секретно».

Что скрывает "центральная зона"?

Как свидетельствуют факты, на момент освобождения Николаева за оградой лагеря еще виднелись горы трупов, человеческих костей. Рядом была огромная яма: недавно в ней сжигали трупы советских пленных. Здесь же, за 70-80 м от корпусов бараков, на территории Судостроительного завода имени 61 Коммунара, стояла оборудованная колючей проволокой мышеловка на шесть отделений, где фашисты пытали пленников: их оставляли стоять летом под палящим солнцем раздетыми по пояс и без головного убора, а зимой оставляли замерзать до смерти. На чердаках корпусов лагеря хранились дрова: фашисты планировали полностью зачистить лагерь, но не успели...

Лагерь № 126 МВД СССР, образованный 16 июне 1943 года в г. Шадринск Курганской области, уже 10 мая 1944 года прибыл в Николаев. Для него выделили кусок земли в пределах темводовского "Шталага", где разместили военнопленных фашистской армии для их использования на оплачиваемых (!) принудительных работах по восстановлению города. В частности, в сентябре 1944 года в 14 эшелонах в Николаев прибыла первая партия военнопленных в количестве 8600 человек, которых на конец 1945 года насчитывалось уже до 20 тысяч. Часть из них вывезли из Румынии, Югославии, Венгрии, Чехословакии, а больше всего – из Германии, "способных к физическому труду и ношению оружия мужчин в возрасте от 17 до 50 лет". Подобные лагеря были, в первую очередь, на Донбассе и юге Украины, регионах, пострадавших от разрушений больше других. Общее количество военнопленных в СССР по состоянию на февраль 1946 года вместе с заключенными советского ГУЛАГа тогда достигла рекордного за всю историю страны числа: 3 млн. 900 тыс. чел.

Работа с пленными велась решительно. Сначала была проведена "чистка", по результатам которой в конце 1945 и начале 1946 гг. в Брянске, Смоленске, Ленинграде, Великих Луках, Минске, Риге, Киеве и Николаеве провели открытые судебные процессы над преступниками. Военными трибуналами приговорены к смертной казни через повешение 84 военных преступника, из них – 1 генерала.

Казнь фашистов в Николаеве

В частности, в самом Николаеве в помещении Русского драмтеатра имени В.П.Чкалова обвинялось 9 фашистов: комендант города Г.Винклер, начальник СД Г.Санднер, начальник жандармского управления области М.Л.Бютнер, начальник жандармерии Херсона Ф.Кандлер, начальник жандармерии Березнеговатского района Р.Михель, начальник охранной полиции Ф.Витцлеб и его заместитель Г.Шмале, фельдфебель полевой жандармерии Р.Берг, оберефрейтор 783-го охранного батальона И.Хапп. Материалами чрезвычайной госкомиссии (ЧГК) по установлению и расследованию злодеяний фашистов и данными следствия было установлено, что за период оккупации расстреляно 74600 граждан, угнано 25000 человек, уничтожено 30680 военнопленных, причинен материальный ущерб народному хозяйству на сумму свыше 17 млрд. руб. Уже 17 января 1946 года обвиняемые были признаны виновными в указанных преступных действиях. Все, кроме Ф.Кандлера и И.Хаппа, которым присудили 20 лет каторжных работ, повешены на П-образной виселице в центре Базарной площади в Николаеве при массовом стечении населения. Вначале в морозной тишине был зачитан приговор, а по его окончании один из офицеров попросту махнул шашкой. Вскоре образовалась тишина, сквозь которую слышались смертные хрипы повешенных. Тут же засвистели люди, они стали давить вперед, но их сдержала на месте конная милиция г. Николаева.

Своим – муки, другим – жизнь?

Пригнанные фашистские военнопленные составляли основу производственной и оздоровительной групп лагеря МВД СССР №126. Во избежание скопления и эффективного управления военнопленных поделили по традиционному уже принципу на отделения, взводы, роты, а батальоны – по национальному принципу. В частности, действовало 9 немецких батальонов, 6 – венгерских, 2 – румынских, в которые зачислили австрийцев, голландцев, бельгийцев, чехов, румын, поляков, русских, украинцев, словенцев, болгар, французов, греков, литовцев, югославов, цыган, евреев, латышей, сербов, шведов, хорватов, итальянцев, русинов, финнов, швейцарцев, люксембуржцев.

Все темводовские пленные входили в состав т. н. "Центральной зоны", имея при этом определенные привилегии: как в пище, так и в содержании. В среднем, на одного выходило около 3200, хотя на заключенного в советском ГУЛАГе – 1500 калорий в сутки. С началом голода 1946-1947 гг., когда умирало мирное население, на кормление пленных фашистов рассчитывали немного меньше: 2 368 калорий в сутки. Также они имели 8-часовой рабочий день. Часть лиц из второй, оздоровительной группы, работала на легких работах, а зимой в помещениях без отопления – не более 4-6 часов. Для удобства этапирования пеших переходов более 3 км не было. При необходимости военнопленных перевозили автотранспортом. Для оплаты труда использовали республиканские расценки по отношению к гражданским работникам, а это – немалые средства...
Но и это не все. Из-за того, что подавляющее большинство военнопленных не имело производственных навыков, в Николаеве после прослушанных профессионально-технических курсов, фашисты пополнили ряды николаевских штукатуров, бетонщиков, маляров, плотников, кровельщиков, слесарей, арматурщиков, водопроводчиков, электриков, электросварщиков, печников. Конечно, в результате политико-воспитательной работы, которая была нацелена утвердить идеалы коммунизма среди пленников, часть из них поступала в комсомол, пополняла ряды коммунистов.

Что удалось восстановить военнопленным?

Трудовой фонд пленников Темвода был использован в работах широко: по возрождению судостроительного завода имени 61 Коммунара; лагерное отделение № 1 – Судостроительного завода имени Андре Марти, в частности, его 18-ти цехов: электромонтажного, механико-ремонтного, инструментального, корпусного, деревообрабатывающего, чугунно-литейного, медно-котельного, цеха металлоконструкций, котельной, паровозного депо, каботажного мола, гаражей. Лагерное отделение № 2 заново строило Военно-морское минно-торпедное авиационное училище имени Героя Советского Союза С.Леваневского. Одновременно велись работы по восстановлению морпорта, карьеров, подсобных хозяйств, драмтеатра имени В.П.Чкалова, Николаевской ТЭЦ, дороги, жилого фонда. За несколько последующих лет также были восстановлены: "Дормашина", Николаевский кораблестроительный институт, строительный, судостроительный техникумы, трамвайные пути, вагоны, бани, прачечный комбинат, водопроводные колодцы, насосные станции, водонапорная башня. Несмотря на это, среди пленных были и потери: за пять лет существования лагеря от болезней погибло до 2-х тысяч. Имена всех узников, которые живыми вернулись домой под счастливые возгласы земляков, установлены их благодарными потомками.

…Лагерь № 126 МВД СССР, как и ему подобные в СССР, прекратил свое существование в 1949 году в результате просчетов рентабельности, себестоимости, затрат министерства. Вскоре подавляющее большинство фашистских военнопленных репатриированы или переведены в другие лагеря, а остатки лагеря на Темводе уничтожены. Отдельные уцелевшие строения использовались еще долго как общежития для работников Судостроительного завода имени 61 Коммунара. Уцелевший дом культуры, впрочем, как и другие помещения, использовались по назначению, пока не был расселен поселок Темвод в связи с производственной необходимостью расширения завода. Удивителен факт: в 1980-х, когда начинались строительные работы, рабочие столкнулись с проблемой громадного количества костей и черепов. Очевидно, из-за отсутствия возможности произвести перезахоронения расширение завода были приостановлены. Таким образом, трупы всех 30 тысяч узников все еще находятся в общих могилах, о которых вот уже 70 лет ничего не знают их родственники, считающие их «без вести пропавшими».

* * *

Жутким напоминанием о темводовской «фабрике смерти» сегодня остается не только небольшой памятный камень, но и фрагмент каменных ворот, через которые советским военнопленным так и не было суждено выйти, а также два уцелевших из некогда существовавших двадцати шести бараков. А еще – человеческие кости, которые изредка выглядывают из-под земли, которую ежедневно покрывают тоннами мусора: с недавнего времени тут образовалась нелегальная городская свалка в самом центре города.

Когда же мы сделаем работу над ошибками и увековечим каждого их всех, кто прошел темводовские «жернова смерти» и остался почить николаевской земле? Пора сказать миру всю правду о николаевском Бухенвальде: не ради заживо погребенных, - во имя грядущих поколений.

Тарас Креминь,
кандидат филологических наук,
депутат Николаевского областного Совета