Монументальная усталость

В понедельник, 14 января, в Николаеве демонтировали последний в городе памятник Ленину. Памятник изначально находился на частной территории, и его было не так просто убрать. С привлечением администрации Заводского района памятник демонтировали и передали на временное хранение в департамент ЖКХ.

— Праздник. А говорили, что не сможете, - прокомментировал случившееся глава Николаевской ОГА Алексей Савченко.

В соответствии со статьей 436-1 Уголовного кодекса Украины распространение и публичное использование символики коммунистического тоталитарного режима наказывается ограничением свободы на срок до 5 лет или лишением свободы на тот же срок с конфискацией имущества или без таковой, а те же действия, совершенные повторно, наказываются лишением свободы на срок от 5 до 10 лет с конфискацией имущества или без таковой.

Такую информацию редактор новостного интернет-издания разместил на своих страницах 14 января этого года. Журналистскую заметку тут же продублировали местные и национальные СМИ со своими комментариями.

Комментарии ироничные и негативные. Общий рефрен такой: «Николаев - последний коммунистический остров в независимой Украине вынужден, наконец-то, под давлением жестких обстоятельств расстаться со своим кумиром».

Политические мотивы установки и сноса городских памятников стали традицией в Украине, и кроме усталых эмоций ничего у людей не вызывают.

Николаевское архитектурное пространство немыслимо без монументальных памятников и станковых композиций. Городская скульптура как эстетическая составляющая ландшафта определяет неповторимость и узнаваемость урбанистической среды.

Памятники «держат» смысловые акценты на окружающих улицах и площадях, зрительно помогают ориентироваться в ансамбле города и делают нашу повседневную жизнь именно такой, как она есть. Иногда, по воле архитекторов, гармония нарушается, и новые скульптуры начинают конфликтовать со старым привычным пространством. Тогда нам всем делается тревожно.

Снос привычных городских монументов в угоду сиюминутной политической конъюнктуре - всегда стресс для людей и рождает тревожные ожидания. Николаев двести лет провел в непрерывном стрессе, сегодня, как никогда, чувствуется эмоциональная усталость от деформации монументального пространства.

Эмоциональная усталость

Судьба николаевских памятников имеет жесткую драматическую перипетию во времени. Эта драматургия определялась политической конъюнктурой и… эмоциональным настроением горожан - стрессовым ожиданием будущего.

В 1851 году, после смерти адмирала М. П. Лазарева, моряки-севастопольцы стали по подписке собирать деньги на сооружение памятника флотоводцу. По статусу этот монумент должен был находиться в резиденции штаба Черноморского флота.

Академик Н. С. Пименов изготовил макет и архитектурно привязал его к Магистратской площади. Однако в 1861 году, когда император Александр II прибыл в Николаев, депутация граждан обратилась к нему с просьбой не воздвигать этот памятник в городе, а перенести его в Севастополь.

Как пишет Юрий Крючков в своей «Истории Николаева»: «Лазарев не любил Николаев. Он даже хотел перенести все управление флотом в Севастополь и сделать его главным центром». Еще определеннее высказался по этому поводу секретарь городской Думы Г. Н. Ге: «…Адмирал Лазарев к городским общественным учреждениям относился с недоверием и особенно холодно. Кроме маленьких дел по городскому благоустройству, ни на что нельзя больше указать в области управления Николаевом ни в тридцатых, ни в сороковых, ни в пятидесятых годах…».

Горожане не простили покойнику равнодушного отношения к общине. Памятник Лазареву в Николаеве напоминал о казарменном быте. Никто не хотел возвращаться в казарму. Эмоции победили. Царь удовлетворил просьбу николаевцев.

26 августа 1874 года у здания казарм 30-го флотского экипажа был установлен памятник матросу Игнатию Шевченко в исполнении скульптора М. О. Микешина. Во время обороны Севастополя матрос совершил подвиг. В ночном бою он заслонил от пули своего командира лейтенанта Бирилева и спас ему жизнь.

Адмирал А. С. Меньшиков - главнокомандующий русскими войсками в Крыму - обнародовал приказ о награждении героя. Это послужило сигналом к сбору средств на сооружение ему памятника. Деньги собрали, погрудный бюст поставили напротив казармы экипажа, где до войны проходил службу Шевченко.

В 1902-м экипаж перевели в Севастополь. Моряки забрали монумент с собой и установили на новом месте. Во время фашистской оккупации скульптура была взорвана. Но… в 1985 году по инициативе коллектива Николаевского строительного колледжа бюст матроса восстановили, и он до сих пор стоит на прежнем месте.

26 июня 1909 года к 200-летию Полтавской битвы на Магистратской площади в Николаеве был установлен памятник Петру I работы известного скульптора Александра Опекушина. Памятник простоял несколько месяцев, пока длились юбилейные мероприятия, потом его тихо демонтировали вместе с постаментом.

Существует версия, что гипсовая модель памятника не выдержала погодной эрозии и стала разрушаться. На бронзовую отливку погрудного бюста императора денег в Николаеве собрать не удалось.

Вот и все приключения с монументами, которые были демонтированы по желанию именно городской общины, а не в угоду политической конъюнктуре.

В угоду политической конъюнктуре

12 апреля 1918 г. вышел знаменитый декрет Совета Народных Комиссаров «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской Социалистической Революции». Он предусматривал снятие монументов, не имеющих исторической и художественной ценности, и создание произведений революционного монументального искусства.

Первой жертвой нового декрета стал памятник адмиралу Грейгу. Он был воздвигнут на средства горожан в 1873 году и находился на пересечении Адмиральской и Соборной улиц. Проект монумента был составлен скульптором

М. О. Микешиным, выполнил работу

А. М. Опекушин. Постамент памятника представлял собою гранитную скалу, на которой лицом к Ингулу стоял адмирал в военном мундире. У подножия были якоря и пушки с поверженных турецких кораблей. Якорные цепи и красивые фонари по четырем сторонам света завершали мемориальный ансамбль.

В 1922 году «рабочая рука стерла с лица земли этот призрак феодальной эпохи». Грейга свалили с постамента. Судьба этого замечательного памятника известна не до конца. Заведующая отделом краеведческого музея Елена Пономарева, которая пыталась расследовать эту детективную историю, говорит о том, что сначала скульптура лежала лицом вниз на пересечении Малой Морской и Большой Морской. Несколько раз ее хотели забрать на переплавку.

В 1929 году, после переезда музея в здание бывшей гауптвахты, Грейга поставили во дворе Адмиралтейского собора. Памятник стал экспонатом. В 1936-м собор разрушили. Адмирала перевезли во двор католического костела, где он лежал слева от входа до самой войны. Во время оккупации памятник исчез.

В этом же 1922-м сильно изуродовали памятник «Героям войны 1812 года». Этот монумент был установлен к столетнему юбилею победы над наполеоновской армией. Памятник был хорош. Он представлял собой четырехгранный обелиск из красного гранита, в верхней его части был укреплен барельеф императора Александра I.

У подножия расположена коленопреклоненная женская фигура Матери-Родины в длинных одеждах, которая протягивала лавровый венок к барельефу императора. Над памятником работали архитектор Луиджи Биоджиоли и художник Генрих Рих, городской архитектор Е. А. Штукенберг осуществлял общий архитектурный надзор.

Монумент создавался очень тяжело. Горожане собирали пожертвования, музыканты устраивали благотворительные концерты, ремесленная и купеческая управы тоже помогали деньгами. Тем не менее средств все равно не хватило. Тогда гласные думы приняли решение и внесли дополнительную расходную статью в городской бюджет. Памятник был открыт вовремя.

Градоначальник вице-адмирал Александр Мязговский произнес торжественную речь. Он говорил о тяжелой ситуации 1812 года в Херсонской губернии, когда император Александр I запретил отрывать земледельцев от работы и формировать здесь народное ополчение. Русская армия снабжалась хлебом из южных регионов страны.

Коллежский асессор Виктор Скаржинский снарядил на личные средства конный эскадрон из 180 человек и присоединился к 3-й армии адмирала Чичагова. Эскадрон участвовал в Смоленском сражении, был при Бородино, атаковал неприятеля в районе Кульма и нанес поражение корпусу Шварценберга возле Бреста. Херсонские казаки бились с французами у Воскресеницы, Пружан и Кайданова. В мае 1813-го бойцы вернулись на родину, оставив на полях сражений 12 своих товарищей.

Кроме конников Скаржинского с наполеоновской армией воевали матросы 75 ластового экипажа, который был расквартирован в Николаеве. Эта инженерная часть строила мосты и переправы, укрепляла крепости и полевые позиции армии. Морской «стройбат» дошел до самого Парижа. 32 человека из его списочного состава пали смертью храбрых.

В 1922 году большевики этот памятник разорили. Бронзовый барельеф императора и другие металлические детали были отправлены в переплавку. Спустя короткое время на бесхозный обелиск пристально посмотрели и… переименовали в честь героев Сивашской дивизии.

«Герои Сивашской дивизии» - самая устойчивая мифология гражданской войны. До того времени, пока дивизия не вернулась с фронта, она называлась Инзенской. Командиром этого формирования был бывший комендант московского Кремля Ян Янович Лацис. Эти теплолюбивые чекисты находились все время в резерве главного командования.

Ледяные воды Сиваша форсировали под огнем противника анархисты кавалерийского корпуса Семена Каретникова, а также части 15-й, 52-й и 51-й дивизий Блюхера. Именно конники Каретникова первыми вошли в Симферополь, затем поддержали красную пехоту возле Евпатории и Ялты.

Инзенская дивизия после Крымской кампании была расквартирована в Николаеве. Реввоенсовет Южного фронта наградил ее орденом Красного Знамени и присвоил почетное наименование «Сивашская».

Это была кадрированная воинская часть, где в мирное время был минимум офицеров, но в случае войны она разворачивалась в полноценную дивизию.

Армейское командование имело в Николаеве неограниченный административный ресурс. Когда бывший обелиск «Героям войны 1812 года» попался на глаза дивизионному начальству, все решилось сразу. Местные партийные боссы «щелкнули каблуками», и… в городе появился новый памятник - «Героям Сиваша», который существует до сих пор.

В 1936 году разрушили Алмиралтейский собор, а вместе с ним и памятник основателю города Михаилу Леонтьевичу Фалееву. Он умер в Николаеве и был похоронен у алтарной стены собора. На месте его захоронения был установлен пирамидальный памятник. Склеп Фалеева был разрушен, могила осквернена, а прах соратника Потемкина перенесен на городское кладбище.

7 сентября 2002 года на Флотском бульваре открыли новый памятник М. Л. Фалееву работы В. Ю. Макушина. Хорошая станковая скульптура. Но в общем архитектурном пространстве БАМа она «потерялась». Против величественного монумента адмирала С. О. Макарова - Фалеев выглядит оловянным солдатиком.

В конце сороковых годов прошлого века в Каштановом сквере установили замечательный памятник, который гармонично вписался в архитектурное пространство. Коллективная скульптура: Ленин и Сталин мирно беседуют на парковой скамеечке. Композиция простояла недолго. После развенчания культа личности «отца народов» ее тихо перенесли в яхт-клуб, откуда она загадочным образом исчезла.

Вот, пожалуй, и вся драматургия появления-исчезновения городских памятников, связанная с политической мотивацией.

Николаевская община - толерантная. В отличие от Западной Украины, ни один памятник «коммунистическим сатрапам» в 90-е годы здесь не был снесен или перемещен с первоначального места.

Наши улицы и площади до 2014-го были наполнены привычными монументами. Ленин, Петровский, Чигрин, Лягин, Красные маевщики и Ольшанцы мирно уживались в одном городе с «Чекистом» на Садовой, скульптурами Шевченко и Пушкина.

Николаев действительно консервативный город, но не потому, что не желает обновляться, он просто сопротивляется однодневной политической конъюнктуре, принесенной извне.

Здесь тяжело прошла декоммунизация. В соседней Одессе всем улицам (одновременно) вернули прежние названия в первую неделю независимости. В Николаеве - только спустя 27 лет проспект Ленина обрел безликое имя «Центральный».

Ситуация повторяется, как в голливудском фильме «День сурка». Сто лет назад, при коммунистах, новые названия улиц не приживались в городе десятилетиями. Люди ходили по Рождественской, Спасской, Никольской, отдыхали в Манганариевском сквере и рыбачили на Царской пристани. Николаевцы очень долго (до начала 60-х) привыкали к новой коммунистической топонимике но, в конце концов, привыкли.

В соседней Одессе все не так. Уже на следующий день после коммунистического переименования улиц торговки с Коблевской зазывали покупателей в свою лавку на Кренкеля, а городские ломовики в Старопортофранковских дворах за свой счет поменяли таблички на домах - появилась биржа извозчиков на Ласточкина.

Николаев всегда тяжело расставался с общинной памятью. Сегодняшние попытки националистов переименовать улицу Московскую во что-то другое и лишить Русский театр названия «русский» не вызывают, мягко говоря, энтузиазма у горожан.

У бывших корабелов накопилась монументальная усталость. У людей появилось буддистское отношение к «местным танцам властей» с городскими памятниками.

Буддистская терапия помогает. Все просто: нужно сидеть, долго смотреть на воду, и по реке обязательно проплывет труп твоего врага. Пришли коммунисты - и «проплыл их труп», затем фашисты - «мелькнули в мутной воде», теперь - вновь националисты… Их «труп» тоже проплывет, но когда? Неизвестно. Надо терпеливо сидеть и ждать у реки.

Сергей Гаврилов, Южная правда