Оранжевые водоемы и радиоактивные звери. Как и почему будет «фонить» вода с Донбасса

Осенью 2021 года по обе стороны линии фронта на Донбассе прошли группы исследователей, которые брали пробы воды и грунта в Донецкой и Луганской областях. Очевидная экологическая катастрофа на Донбассе — это единственная проблема, которая допекла всех и смогла подтолкнуть к сотрудничеству ученых из Москвы, Донецка и Луганска с горными инженерами и физиками из Киева. Все эти годы при поддержке международного фонда из Европы эксперты встречались в «безвизовых» для россиян странах и осенью 2021-го смогли провести скоординированную операцию, чтобы понять, что же происходит с экологией в прифронтовой зоне и оценить трансграничные риски.

С группой киевских ученых вдоль линии фронта в Луганской и Донецкой областях проехали наши партнеры из «Спектра». Это — вторая часть репортажа об экологических проблемах прифронтовой зоны. Первую часть читайте здесь.

Радиация — почему и откуда

Радиация, как известно, не пахнет, «почувствовать» ее довольно сложно — именно поэтому в Чернобыльской зоне ее можно «услышать» с помощью личных дозиметров, которые в разных местах с разной интенсивностью и частотой попискивают.

С Чернобыльской катастрофой связана и часть радиоактивного заражения Донбасса в Луганской области, — тут есть целая полоса с чернобыльским следом. И всегда важно понять, что именно дает радиоактивность, какие изотопы, в каком именно коктейле: природном или привнесенном в виде захоронений радиоактивных отходов или являющемся следствием подземного ядерного взрыва.

В поездке по Донбассу радиация зримо проявилась первый раз на четвертый день, когда доктор технических наук Сергей Чумаченко в Северодонецке в гостинице вечером предложил корреспонденту «Спектра» зайти к нему в номер: «Мы, люди, которые еще размножаются, должны сегодня выпить дозу радиопротекторов!»Специфические банки с неброскими этикетками и темными капсулами сорбентов-радиопротекторов у него, как оказалось, были с собой в достаточном количестве, с запасом. Радиопротекторы мы пили все три дня, пока ездили по шахтам Луганской области.

Большинство ученых были в возрасте, профессору Евгению Яковлеву в ноябре исполнился 82 год, и именно он шутливо назвал двух участников экспедиции с оставшимися дома малолетними дочками «людьми, которые в отличие от нас еще размножаются».

Окрестности Торецка — особое место в Донецкой области. Напротив, через линию фронта, — Горловка, за ней — Енакиево. С точки зрения отдельных гидрогеологов, именно сюда по подземным горным выработкам может продрейфовать радиоактивная вода после разрушения радиоактивной капсулы на месте подземного ядерного взрыва в шахте «Юнком» в пригороде Енакиево поселке Юнокоммунаровск (был осуществлен в сентябре 1979 года с целью повышения безопасности отработки угольных пластов, — ред.).

Но тут мнения даже у горных инженеров могут быть разные. В экспедиции из Киева были не только горные инженеры и гидрогеологи, но и маститые физики. Доктор физико-математических наук Владимир Ващенко — лауреат премии МАГАТЭ и Госпремии Украины, в свое время восемь раз возглавлял украинскую Антарктическую экспедицию и четыре раза Международную.

При этом фактом является радиоактивное заражение двух рек в Луганской области, впадающих в Северский Донец неподалеку от места его перехода на территорию РФ и большинства обследованных шахтных прудов и отстойников в районе поселков Золотое и Горской.

«Повышение радиоактивного фона — в несколько десятков раз», — осторожно подбирая слова говорит «Спектру» о собранных образцах растений в Луганской области Владимир Ващенко. 

Чернобыль сильно повлиял на все в Украине — в том числе и на нормы радиоактивного фона, которые после 1986 года были повышены практически в два раза. «Чтобы не дезактивировать весь Киев, например», — так с долей шутки пояснил один из ученых в экспедиции. Первое же полевое исследование в водоеме в районе Золотого показало превышение этих специальных украинских норм в 73 раза. Водоем был немного оранжевым, но над ним летали серые цапли и, вполне возможно, по утрам на берег приходили местные рыбаки.

Партизаны и другие полевые исследователи

За деньги западных доноров ученые занимались на Донбассе тем, на что часто не хватает бюджетных денег. Работали в регионе с особым военным режимом и на промышленных предприятиях с особым допуском — международный Фонд провел большую работу по налаживанию сотрудничества с государственными структурами Украины, в сущности, экспедиция делала нужную работу для страны, но временами работа ученых граничила с партизанскими вылазками.

Корреспондент «Спектра» побывал с группой Ващенко в такой «вылазке» на закрытой шахте «Северная» в Торецке — предприятие затоплено, оборудование режется на металлолом, промышленная площадка напоминает развалины Берлина 1945-го, когда восстановительные работы еще не начались, но развалины уже разбирают. 

«Вы должны получить разрешение начальства, мы беспокоимся за вашу безопасность!» — на чистом украинском обратилась к нам группа людей в рабочей одежде, охрана строго фиксировала пространство за пределами своеобразной беседки, где народ как раз обедал — на столе присутствовала и водка, конфликта совсем не хотелось.

Нас высадили на закрытой шахте — ученых интересовало банальное измерение радиационного фона в местных «отстойниках» пыли, там, где уголь годами грузили, внутри труб, через которые годами откачивали шахтную воду, в месте бывших шахтных прудов. Шахты уже фактически не было — но люди были, и они хоть и выглядели как мародеры, ими фактически не были. Работы по утилизации шахты вела фирма из Червонограда Львовской области, какие-то ученые с красивыми дозиметрами тоже приезжих утилизаторов не радовали совсем — вокруг был товар, металлолом, доказательство его радиоактивности могло усложнить сбыт.

Конфликт снял Ващенко — он отвел группу в сторону и сделал пару звонков в Киев. К тому же, в сумках моих коллег рядом с дозиметрами оказался хлеб, овощи, украинское сало и очень приличная буженина. В конце концов нас пустили на развалины шахты — в обязательных касках и оранжевых безрукавках.

«Северная» — типичный пример закрытой шахты, без водоотлива, без коллектива, с добытым из-под земли всем возможным ценным металлом — радиационный фон металлолома, кстати, тут, в Донецкой области, оказался нормальным. 

Где и почему угольные шахты стали радиоактивными

На заре эры производства ядерного оружия угольные шахты недолго рассматривались как источник урана. «Первый грамм урана получили из угля, есть в мире шахты, где уран присутствует в количестве до 10 грамм на тонну, в Донбассе концентрации меньше, и данных не очень много, но есть места, где несколько грамм на тонну встречается!» — пояснил «Спектру» Ващенко еще в начале экспедиции. Уран на Донбассе присутствует в основном на севере Луганской области, но есть и в Донецкой.

Экспедиция работала перед линией соприкосновения, но в самые «горячие» по части радиации места так и не попала — не получили разрешения на работу в поселке Тошковка, например, нещадно обстреливаемом в 2014 и 2015 году. Три самых радиоактивных шахты Донбасса находятся вдоль линии фронта, а шахта «Луганская» и вовсе на территории подконтрольной самопровозглашенной «ЛНР», в начале 2021 года в сети прошла информация о планах ее закрытия и затопления.

В 2000 году было принято решение и о закрытии шахты «Пролетарская» в Тошковке, а в 2003 работы по закрытию были приостановлены. В местном пруде-отстойнике официально осталось 22 тысячи кубометров низкорадиоактивных отходов, в окрестностях поселка «фонит» практически везде — уголь с присутствием урана тут грузили около пятидесяти лет.

В этом списке есть еще Шахта имени Капустина в городке Приволье под Лисичанском — она еще жива и именно на нее хочет попасть в следующей своей экспедиции Владимир Ващенко.

В местах, где ученые находили превышение радиоактивного фона в Донецкой области, выходит один из выступов Донбасской урановой провинции, в ее юго-западном направлении по отношению к Донецку и до самого Луганска есть три выступа вверх. 

«Северная группа шахт Луганщины как раз находится в районе урановой аномалии, поэтому было ясно, что там будет повышенная концентрация радионуклидов, — говорит Ващенко. — А вот три шахты — имени Капустина, Пролетарская и Луганская — находятся именно в том месте аномалии и соответственно самые радиологически неблагополучные. Как они такими стали? Когда-то измеряли на верхних горизонтах, когда углублялись на 100−200 метров, радиоактивность проявлялась еще не так, а когда углубились на километр, там уже пошли совсем другие концентрации радионуклидов, а когда начали закрывать и затапливать — вот тогда уже и начались проблемы».

Экспедиция, в которой принимал участие «Спектр», прошлась по краю северного выступа луганской урановой аномалии. Данные об уровне радиации, которую здешние реки экспортируют в Россию, будут опубликованы к марту 2022 года, мониторинга радиоактивной ситуации в бассейне Северского Донца в Ростовской области РФ просто нет, в Луганской области Украины, впрочем, его пока тоже нет.

Исследование природы местной радиоактивности тоже очень важно — нужно понять какие изотопы присутствуют в местных водах, все ли они имеют природное происхождение, нет ли следов нелегального захоронения радиоактивных отходов в шахтах, о которых так любят рассказывать местные легенды в городах типа Шахтерска, Тореза или Красного Луча.

Об известных радиоактивных захоронениях Донбасса «Спектру» рассказал физик Ващенко.

«На территории Донбасса радиоактивные отходы хранятся в четырех шахтах: “Юнком», “Александр-Запад”, “Углегорская” и на шахте имени Калинина в Донецке. Еще есть шахты с радиоактивными отходами под территорией Донецкого казенного завода химических изделий — бывшем заводе №1. Захоронение отходов в этих шахтах началось в 1963 году, сколько, чего и какое состояние радиококтейля сегодня — неизвестно», — говорит Владимир Ващенко.

Донецкий казенный завод химических изделий находится на западной оконечности Донецка, в Административном поселке, немного на отшибе — производство взрывчатки нелогично размещать в центре крупного областного центра. Во времена независимости Украины завод начал производить промышленную взрывчатку из утилизируемых боеприпасов. Сюда, посмотреть на утилизацию мин и снарядов в 2005-м приезжал тогда еще сенатор Барак Обама.

С 2014 по 2015 год здесь больше семи раз звучали взрывы, которые слышал и видел весь город — завод оказался совсем рядом с боями вокруг Донецкого аэропорта, тут взрывались склады с тяжелыми снарядами, несколькими тоннами гексогена и еще уже трудно понять с чем.

В 2015 году украинская сторона в СЦКК обращалась в Специальную мониторинговую миссию ОБСЕ с просьбой проверить там радиационный фон, все боялись разгерметизации хранилищ радиоактивных отходов.

Больше всего на Донбассе поражает не радиация, а люди, их очень спокойное отношение к любым экологическим вредностям — они просто живут, проблемы качества воды или радиоактивной угольной пыли, которой все дышат на шахте или на поверхности, никого особо не интересуют и не обсуждаются. 

Как рассказал Владимир Ващенко, в селе Николаевка между Докучаевском и Волновахой находится толком не закрытый урановый рудник. Его начали строить в 1958 году, дошли до залежей, и при очередном взрыве урановую шахту безнадежно затопило, закрыли тогда рудник кое-как. Уже в 90-х местные фермеры радиоактивным щебнем настелили дорогу в Николаевке.

Корреспондент «Спектра» поговорил с людьми в Волновахе и оказалось, что об уране, грустной судьбе строителей шахты (они в большинстве рано умерли от последствий облучения) и даже о «радиоактивной дороге» очень многие знают, но не обращают никакого внимания. Та самая дорога влево от Новотроицкого к Николаевке закрыта военным блокпостом. По балке, в которой расположена заброшенная урановая шахта, проходит линия фронта, стреляют...

Как выглядит техногенное землетрясение в чистом поле

Главное приключение экспедиции экологов и «Спектра» на Донбассе связано с техногенным землетрясением. Первый этап экспедиции осуществлялся из Бахмута — оттуда близко до Торецка, Нью-Йорка и Горловки. В один из дней раздался звонок из Киева — где-то в окрестностях Доброполья произошло землетрясение в 3,5 балла, ученым дали точную точку эпицентра — до него было чуть больше 60 км, все немедленно сорвались и выехали туда.

Землетрясений в степях под Добропольем быть не должно. Но в этих местах, где, как и повсюду на Донбассе, есть старые рудники, может произойти техногенное землетрясение, когда толчки идут необязательно в проекции конкретной обрушившейся шахты. При таких катаклизмах в первые дни наружу выходит радиоактивный газ радон — и по совпадению рядом с таким местом оказалась экспедиция с нужным оборудованием.

«Первое такое техногенное землетрясение на Донбассе было зарегистрировано под Донецком в 1908 году, а еще 30 лет назад были опубликованы работы профессора Лущина и я тоже писал статью об этом — в шахте могут скапливаться объемы воды до 50-60 тысяч куб. м и этого при обрушении хватает на выделение энергии для землетрясения в 2−3 балла! — рассказал “Спектру” гидрогеолог Евгений Яковлев. — Сегодняшнее землетрясение под Добропольем сместилось на север, ушло из района Макеевки, Донецка сюда, и это новое проявление суммы затопленных там шахт!»

По мнению Евгения Яковлева, экологические последствия затопления шахт в самопровозглашенной «ДНР» выходят далеко за контур неподконтрольных Украине территорий.