Янцен: «Надо идти в горсовет, это не оговаривается»

Александра Янцена до недавних событий в Украине знало не так уж много людей, но его позиция и поведение в нестандартных ситуациях сделали из главного ополченца города фигуру серьезного масштаба.

Его оплеухи главному коммунисту облсовета Сергею Пучкову и покровителю террористов на Востоке Олегу Цареву – это лишь верхушка айсберга, ведь Александр сделал немало для того, чтобы в городе проблема сепаратизма не стояла на повестке дня.

Однако в течение нескольких последних месяцев Александр Янцен в сообщениях СМИ стал фигурировать не только в качестве защитника николаевской земли.

Недавно прошла информация о том, что руководитель «Николаевского народного ополчения» задержан сотрудниками Генического РОВД Херсонского областного управления милиции по подозрению в вымогательстве.

Был скандал также с появлением БРДМ Народного ополчения возле здания управления лесного хозяйства, когда проходила «люстрация» Петра Паламарюка.

Чтобы получить четкие и исчерпывающие ответы по многим вопросам из первых уст, корреспондент НикВестей встретился непосредственно с Александром Янценом.

– Добрый день. Можете кратко рассказать, что же произошло в Херсонской области?

– Мой знакомый занимается на этой фирме (агропредприятие ООО «Днипро» - прим.) безопасностью, и он предложил работу. Сказал: «Если у тебя есть ребята, которые хотят заработать денег, сезонная работа на 2-3 недели, пока будет идти уборка, охранять поля, объекты агрофирмы, у них ток, пекарня и ряд различных объектов».

Я эту информацию запустил в Николаеве, собралось человек 15, из них из «Народного ополчения» было, включая меня, три человека, поэтому, то, что связывают «Народное ополчение» поехало, это слишком преувеличено. Там было много  людей: знакомые мои из Херсона, из Николаева, из разных группировок, с того же «Правого сектора», хоть «Правый сектор» и открещивается от этого. Точно так же можно было сказать, что это «Правый сектор» поехал.

Когда мы туда прибыли, естественно, мы ехали заниматься охранной деятельностью, мы были в военизированной форме одежды. Когда приехали, милиция подъехала, начала проверять документы, ну, приграничная зона, всё понятно, мы особо не возмущались, достали все документы, объяснили, с какой целью мы прибыли. Но на тот момент мы не понимали, что новый директор, который заходит, он очень неугоден той команде, которая была до этого.

И уже когда вмешались милиция, прокуратура, СБУ, пограничники, появилась местная самооборона, стала очевидной глубина этого болота, насколько в Херсонской области все повязано с криминалом  и, что еще хуже, с сепаратистами.

Нам, конечно, объяснили, с чем связана сама ситуация. Четыре года назад один из основных учредителей, который создал эту агрофирму и внес туда финансы, это Александр Нода, был подставлен по сфабрикованному делу и посажен на четыре года при помощи главы Генического райсовета и криминального авторитета, смотрящего из «донецких», «Стаса». За то, что они помогли этого человека «закрыть», они взяли долю в этой агрофирме, оформили на своих жён, и практически часть Александра Ноды отошла главе райсовета и криминальному авторитету.

Естественно, что это была связь смотрящих по Херсонской области, мы понимаем, что это был уровень не какого-то района, а Херсонской области. Поэтому на их защиту встала прокуратура Херсонской области, естественно, сам губернатор или глава госадминистрации, и тут же появились журналисты, хотя, по большому счету, мы сразу объяснили, что мы приехали устраиваться на работу. Поскольку там какой-то «кипиш» был возле этой агрофирмы, наши люди, которые приехали на работу устраиваться, к ней даже не подходили.

Я с журналистом разговариваю, который всё это написал, говорю: «Ты ж там бегал с камерой, фотографировал, где хоть одна фотография, где наши люди находятся возле здания?». Я принципиально посмотрел, что всё не совсем чисто.

Появились пограничники. Говорю: «Ребята, вот дорога, дальше бордюра чтоб я никого не видел, чтобы потом не обвинили, что мы вломились в эту фирму и что-то там погромили».

Естественно, они пособирали людей, устроили там митинг какой-то. Нам пора отсюда, значит, уезжать. Когда будут документы на руках все, и мы увидим, что с нами есть, кому заключать договор, тогда мы вернемся. По большому счету, ничего страшного в этом нет: приезжаешь на работу, а не получается устроиться.

Когда мы уже вернулись, мы начали разбираться, кто есть кто, кто этот «Стас», кто этот Ниметуллаев (бывший глава Генической РГА – прим.). По большому счету, меня удивило, что милиция, когда с нами общалась, прозвучала у них такая мысль, что если бы у Ниметуллаева спросили, ничего бы не было. Это человек (Ниметуллаев - прим.), который отжал больше чем у половины Геническа паи земельные у фермеров и в данный момент находится в Крыму возле Аксенова, который его там хочет министром аграрной политики сделать. То есть, это по факту сепаратист. По большому счету, мы заявляли, что будем бороться с сепаратистами везде, где только возможно.

Узнали про этого «Стаса» - кто он такой и что он такое, причем «Стас» за две недели до нашего приезда, не особо заморачиваясь, отжал какое-то хозяйство фермерское в соседнем районе, и никто шум там по этому поводу не поднимал. Естественно, там людей запугали, рассказали: «Что сейчас придут новые бандиты, всё заберут, вы останетесь без работы», хотя новый директор, когда пришел, даже этого человека, который участвовал в рейдерском захвате, подставил Александра Ноду, ему сказали, что он специалист и остается управляющим, и никто ни увольняться, ни меняться не будет.

– А вас приглашал новый директор?

– Да, Андрей Кочетов. Он вышел на меня через моего знакомого, который занимается безопасностью.

– Так милиция открыла уголовное производство?

– Уголовного производства нет. Мы дали только пояснения по факту, почему мы там находились, потому что конкретно предъявить что-либо они не могут, потому что мы приехали, когда уже были пограничники, и мы 100 метров не доехали до этого здания – нас остановили пограничники, начали проверять машины.

Там, в принципе, всё оружие официально зарегистрированное, которое было, оно зарегистрировано на меня лично, проблем с этим не было. Они раз двадцать, наверное, проверяли – все, кому не лень. Разрешители приезжали одни, потом разрешитель другой, потом приехал участковый, потом ещё кто-то там, потом приехал начальник райотдела, с начальником райотдела приехал замначальника области. И уже когда приехал замначальника области, обратил внимание – у нас сумка под сидениями. Говорит: «Что в этой сумке?». Открываем сумку – там устройство, которое мы в Одессе отжали. Там бутылка с бензином, к ней примотана петарда. Когда сносили городок у памятника Ольшанцам, таким же самым в нас кидали. Ничего особенного – просто вспышка, теплом даже не успевает отдать, но пугает хорошо. В Одессе в палатках, когда мы зачищали 411-ую батарею, как раз и нашли эти штуки.

Как их там бросили, просто не передали милиции, так они и валялись. Никто на них не обращал внимания, тем более, что было бы желание, и если бы я помнил, что они там есть, когда мы из-за угла подъезжали, я смотрю – пограничники, мы влево бы ушли, круг сделали вокруг села, могли за селом где-то эту сумку выкинуть. И, по большому счету, вообще бы ничего не было. Никто нам не имеет права предъявить претензии по поводу того, где мы ездим и где-то проезжаем. Оформлены, не оформлены, с оружием, не с оружием. Мы все-таки «Народное ополчение».

– В какой стадии находится этот конфликт?

– Нам сейчас новый директор предлагает, чтобы мы вернулись, работали, потому что по факту это, как они там рассказывают, рейдерским захватом не является, это всего лишь старый хозяин вернул свою долю, убрав по большому счету сепаратистов.

– А старые «хозяева»…

– Естественно, они стараются это дело отбить. При этом мне очень непонятно участие во всём этом Херсонской самообороны. В Херсоне, вообще, по большому счету, очень странная ситуация. Когда мы были на Арабатской стрелке, в двух километрах находятся российские войска, а курорт работает, люди себе спокойно отдыхают, никто особо на это внимания не обращает. Но как только увидели людей в форме, поднялся «кипиш», начались звонки.

Такое ощущение, что они боятся, что придут украинские как раз войска освобождать. И опять же, местная самооборона, Денис Лошкарев руководитель, там у них несколько самооборон, они туда сразу же на предприятие приехали и начали рассказывать, что это их территория. Но внятно ответить, почему он заступается за сепаратистов, он так и не смог.

– Прошла информация, что вы недавно ездили в зону АТО, чтобы отвезти помощь батальону «Айдар». Можете рассказать подробней об этом?

– Во-первых, мы давно общаемся и с «Айдаром», и с «Донбассом», и с «Миротворцем». На позапрошлой неделе мы ездили в Киев, встречались с руководством «Донбасса» и с руководством «Миротворца». «Донбассу» мы передали прицел ночного видения, а «Миротворцу» передали боеприпасы, в основном – для снайперского оружия. На прошлой неделе мы ездили под Луганск, там встречались с батальоном «Айдар». Познакомились с ребятами, с командирами, с Петровичем, командиром «Айдара». Один из моих знакомых из Киева, он служил ещё в первой волне, когда только первый батальон Нацгвардии создавался, он многих ребят знает, и он нас с ними пересек.

Почему «Айдар»? Потому что «Айдар» является самым боевым подразделением, которое есть. Он постоянно находится на передовой, в основной массе он состоит из людей, которые прошли Майдан, причем не залетами или набегами, а практически полностью, причем и мужчины, и женщины. Естественно, мне, человеку, прошедшему Майдан, близки эти идеи…

—То есть, вы оказываете помощь от Народного ополчения?

—Да. Мы собираем, узнаем, что нужно, ищем спонсоров, ищем людей, которые готовы помогать, потому что тому же «Айдару» мы передали тепловизор, который стоит приличных денег. Народное ополчение – неприбыльная организация, и у нас нет доходов, но люди откликаются, помогают. Причем мы хотели точно так же сотрудничать и с нашим губернатором, достигли определенных договоренностей о том, что он перечислит n-ную сумму, на которую будет закуплена материальная помощь, и Народное ополчение отвезёт её. Но с губернатором у нас как-то не срослось. То ли это связано со скандалом с весовыми, то ли это связано со скандалом с Геническом.

Он почему-то решил, что ему проще дружить с бывшими сепаратистами, может и с настоящими сепаратистами. Мы прекрасно понимаем, кто такой Сергей Веремеенко, что такое Добровольная народная дружина. Это – люди, которые охраняли три месяца палаточный городок, которые противостояли Народному ополчению и всем патриотически настроенным силам. А после того как палаточный городок разогнали, пошли на какой-то компромисс. Когда мы сели якобы за стол переговоров и договорились друг за другом не гоняться. Поэтому возникает очень много вопросов: и к губернатору, и к Кремню отдельно, и к тому же Болтянскому.

На сегодняшний день сотрудничество с бывшими сепаратистами – это очень скользкая тема. Тем не менее, от имени губернатора они едут на передовую. Чем это может закончиться для нас, это ещё вопрос. Потому что в беседах с батальоном «Айдар» волосы дыбом встают. Там засада на засаде, подстава на подставе. И такое впечатление создается, что это – война подстав.

Вот мы приехали как раз на следующий день после того, как была захвачена летчица Надежда Савченко. Она – боец «Айдара». Тоже поступил сигнал, и они должны были выступить в район гольфклуба. Там нарвались на засаду, у них отбили технику, танк, БТР. БТР сразу взорвали, два парня погибло, и её взяли в плен. Потом с её рации вызвали подмогу, подмогу тоже взяли 6 человек в плен, и уже потом, весь батальон когда выдвинулся, отбили технику, кроме БТР, отбили этих людей, но её уже не успели, потому что её сразу увезли. По большому счету, то, что рассказывают, что её на территории Российской Федерации поймали, всё это ложь. Точно так, как и убийство этого российского журналиста.

Осложняется ситуация тем, что у милиции отобрали оружие, и все милицейские операции они сопровождаются охраной территориальной обороной, батальоном «Айдар» конкретно на этой территории. Милицию садят на танки, на БТРы на броню, везут, а батальон их прикрывает. Естественно, учитывая, что там минимум 50% предателей в милиции, кто-то позвонит «Мы едем туда-то» - это 100%. Вот так они в эти засады постоянно попадают.

– В этом контексте, какое отношение у вас к николаевской милиции? Как вы думаете, есть ли среди них предатели?

– На сегодняшний день сложно ответить на этот вопрос. Почему сложно? Потому что когда был Седнев, с Седневым нам удалось наладить контакт, причем все-таки он не генерал, он где-то политик, таких должностей, не имея какого-то политического чутья, не достигают. И он умудрялся и с нами наладить отношения, и с сепаратистами, и потом всё это дело как-то под контролем держать. Для меня было удивительно, когда перед 9 мая его перевели, перед днем, когда должно было взорваться, когда мы ожидали, что будут провокации серьезные.

Сейчас милиция себя ведет иногда странно. Те же слухи о том, что меня и Зайцева заказал Михаил Титов, они запущены именно милицией. Они рассчитывали на то, что мы безбашенные, дерзкие и неуправляемые и сразу же схватимся за оружие, и начнем тут пальбу, и решим их какие-то проблемы. Они не ожидали просто, что мы начнём выяснять и складывать пазл в общую картину. И выяснилось, что там никаких интересов, что мы затронули интересы группировки «Мультика», и поэтому он должен нам отомстить обязательно, это всё выдумки и инсинуации милиции, конкретно – отдела по борьбе с организованной преступностью. Что они хотели этим добиться или просто избавиться от одной группировки и на этой волне избавиться от всех группировок, потому они Николаевское народное ополчение тоже называют группировкой.

Просто, когда нужно было разбираться с сепаратистами, у нас не было ни Романчука рядом, ни Кремня. А как только мы снесли, они тут же появились, они появились возле памятника, давай себя хлопать в грудь, кричать «Вот мы снесли». Мы знаем, что есть в той же «Батьківщине» люди, которые контролировали ситуацию в нашу пользу и при помощи которых как раз удачно всё сложилось. Тот же Мериков, например.

Но само поведение в тот момент руководителей области было странным, и то, что нас до последнего момента уговаривали не трогать никого. И точно также очень странным выглядит, что ДНД Веремеенко буквально перед самым сносом они просто оттуда ушли, дали сигнал, и они оттуда исчезли. И у нас ДНД никто не называет ОПГ, но зато сейчас все сейчас пытаются очернить Народное ополчение.

Опять с теми же весовыми, хотя по большому счету, брать на себя 100% ответственность за весовые Народное ополчение не может, потому что это всего лишь несколько членов Народного ополчения. А Народное ополчение состоит из многих организаций. У нас нет ценза такого, что ты пришёл в Народное ополчение и должен выйти из других общественных организаций. Есть та же общественная организация «Громадянський союз Миколаївщини», которая заявляла, что она будет устанавливать эти весовые вместе с облавтодором и ГАИ. Но когда у них это не получилось, начали все кричать, что это Народное ополчение пыталось на кого-то наехать или что-то поддержать. Сложно так говорить.

Это точно так же, как в ситуации с Геническом. Поехало три человека во главе со мной, и тут же все начали писать, что это Народное ополчение участвует в каких-то. Они ж не написали, что Александр Янцен участвует в каких-то мероприятиях, хотя даже если предположить, что это был полноценный рейдерский захват, никто не застрахован от каких-то осечек и ошибок. Хотя мы принципиально выяснили, и я через три дня поехал туда, когда проводилось собрание общее, чтобы убедиться, что это не был рейдерский захват. И действительно было проведено собрание, всем работникам агрофирмы представили нового директора, и мы не стали дожидаться, когда милиция начнёт распечатывать это здание, передавать печати, документы и так далее.

— Вы для себя решили, будете на той фирме работать или нет?

— Сейчас у нас поменялись планы немного. Мы полностью сейчас ушли в гуманитарную миссию. И, видя, что происходит в Луганске и Донецке, у меня лично создается устойчивое мнение, что то же самое может произойти в Николаевской области. Поэтому есть сейчас идея создания официального подразделения какого-то, которое будет не народным ополчением, поскольку Николаевское народное ополчение и народное ополчение Донбасса, оно вызывает разрыв сознания.

— Вы хотите создать подразделение в структуре МВД или воинской части какой-то?

— Мы ещё над этим думаем, потому что выгодней с точки зрения финансов в структуре МВД, потому что МВД более богатая сейчас структура. Но я милиционером никогда не был, был военным и более понятны военные правила. Поэтому я больше склонен к структуре Министерства обороны. Вот «Айдар», кстати, в структуре Министерства обороны. Тот же «Святой Николай». Я разговаривал с Виталием Гончаровым. Всё нормальный батальон, но он создан по уставу и по структуре батальона патрульно-постовой службы, просто добавили специального назначения, но по сути это ППСники. Естественно, у которых в самой структуре не может быть подразделений, которые должны быть в батальоне. Тот же артиллерийский взвод, минометный взвод. Я служил в ДШБ. Мне другая структура больше нравится, которая работает, которую я видел, как она должна работать в боевых условиях. Должна быть разведка, должны быть снайпера. У ППС, по идее, снайперов быть не может.

— Давайте вернемся к угрозе повторения в Николаеве ситуации, которая есть в Донецке и Луганске. У вас есть какая-то информация, или вы хотите сыграть на упреждение?

—Ну, во-первых, мы знаем, что в город всё чаще заходят деньги. По поведению бывших лидеров сепаратистов, которые сейчас начинают «зависать» в барах, тратить деньги, создаются какие-то группы: то из детей создают, то из более взрослых. Потом мы видим, что у них месяц или полтора было затишье, сейчас они начали активизироваться. Учитывая, что там масса людей, которые бесплатно ничего не делают, мы начинаем подозревать, что есть деньги, плюс они сейчас говорят об этом. Есть сигналы, что некоторые из сепаратистов, напившись, рассказывают, что нее далее, чем в августе, нас хохлов тут будут мочить чуть ли не по паспорту. Та же ситуация с диверсантом, которого поймали возле аэродрома члены нашего Народного ополчения. Если начинать всё складывать, получается картина очень неприглядная. То там блокпост обстреляли, сейчас теракты, которые в Одессе были на днях. И учитывая, что наши блокпосты работают совсем не так, как они должны работать.

Вот мы проезжали до Луганска через Харьков. Мы проехали 20 с чем-то блокпостов. Там танки, артиллерия стоят на самой передовой, все остальные блокпосты – это пять человек, но там не проезжает мимо ни одна машина. Мы ехали 1,5 суток до Луганска, потому что на каждом блокпосту каждую коробочку доставали, открывали. У нас так – открыли багажник, закрыли. И то в лучшем случае каждую десятую машину. Зачем этот цирк? Да, многих это радует. У нас люди с точки зрения психологии уверены, что у нас город – крепость. А на самом деле это – дырявая крепость. И проще поставить 5 человек толковых, которые будут проверять каждую машину, или же не тратить такие огромные средства. А эти огромные средства, которые тратятся на содержание маленькой армии Вадатурского, а есть информация, что там до 1,5 миллиона гривен в месяц обходится содержание блокпостов.

—Ваше народное ополчение не участвует в работе блокпостов?

—Мы в этом не принимаем участие. Мы всё-таки считаем, что мы можем пойти заработать денег, если есть какая-то возможность, но не зарабатывать деньги на патриотизме. Потому что патриотизм и деньги – это вещи несовместимые. Мы можем пойти зарабатывать деньги, записавшись в батальон «Святой Николай», батальон «Николаев», получать зарплату от государства, но это государственная работа, а не какая-то местечковая армия. Почему мы ставим сейчас вопрос о том, что надо создать какую-то структуру, которая будет в подчинении государства и будет выполнять какие-то воинские уставы или законы милиции, но не будет превращаться в ОПГ.

Потому что журналисты уже начинают поднимать вопрос – то ополчение засветилось там возле лесхоза. Брали интервью, спрашивали «Что вы здесь делаете?». Мы охраняем общественный порядок. Николаевское народное ополчение не заявляло себя ни участником этой акции, нет там наших подписей, но тем не менее там было Народное ополчение Николаевщины с Тросиненко, которое тоже сейчас с «Правым сектором» и другими организациями пытаются на что-то влиять и куда-то влезть. Мы все-таки тоже немного озадачены, как правильно действовать надо в этой ситуации: то ли парламентскими какими-то методами законными, то ли майдановскими. Когда снесли преступную власть Януковича, которая узурпировала всё при помощи преступных группировок, то мы считали, что мы правильно поступаем. А сейчас, когда влиять на каких-то мелких чиновников, боясь при этом затронуть прокуратуру.

Мы прекрасно понимаем, что если нужно что-то поменять – в СБУ, милиции, каких-то чиновничьих структурах – нужно менять сначала всю прокуратуру. Потому что СБУ или милиция заводят дела на тех же сепаратистов, прокуратура эти дела закрывает. На какую-то преступную группировку дела заводятся, прокуратура сливает эти дела. И каким образом влиять на того же Паламарюка, которого сняли с лесхоза, к которому приходит прокурор области и говорит «Мне нужен кусок земли или леса», и он прекрасно понимает, что, если он не подпишет, то завтра его «хлопнут» с какой-нибудь взяткой. Это у нас так работает система. Поэтому, пока мы не поменяем прокуратуру, пока к нам будут направлять таких, как Стоянов или, не дай бог, вернётся Котков, то ничем хорошим это не закончится. На сегодняшний день народу всего лишь нужно держать под контролем прокуратуру. Потому что именно прокуратура выступает от имени народа, от имени государства.

— А с каким участниками местного политикума сотрудничает Николаевское народное ополчение?

— Мы со всеми абсолютно силами, кроме Партии регионов, сотрудничаем. Но отчасти сотрудничаем, отчасти нет. Было время, когда на волне Майдана пытались участвовать во всех мероприятиях, того же ДемАльянса, потому что ДемАльянс не имеет ни веса, ни силы в городе Николаеве, да и «Правый сектор», по большому счету, не такая уж многочисленная организация, которая могла бы на что-то влиять. Такая же организация этот антикоррупционный комитет. Всё-таки оба народных ополчения – это самые мощные организации, которые сейчас есть в городе, которые в состоянии собрать 300-400 человек. Поэтому многие пытаются вовлечь в свои мероприятия Народное ополчение, но если раньше мы участвовали практически во всем, потому что в руководстве Народного ополчения, когда оно было единым, оставались всё-таки политсилы, тот же Диденко, который имел влияние через Вадатурского на Тросиненко.

И Народное ополчение было чуть ли не приложением к любой политической акции. Когда у нас начались споры по поводу того, что мы не майданная структура, и народное ополчение создавалось с учетом того, что мы вообще не будем говорить о политике, потому что в народное ополчение пришли люди, например, которые были против Майдана. Ну как можно этих людей заставить любить Майдан или участвовать в майданных темах? Главная задача была – это всё-таки оборона города. И борьба с сепаратизмом. И когда произошел раскол, именно на этой почве он и произошел, потому что часть хотела во главе со мной заниматься борьбой с сепаратистами и не участвовать во всех политических акциях и интригах тех или иных партий. От того же, что ДемАльянс вышел десятью человеками и помайданил возле какого-нибудь лесхоза, ничего бы не изменилось. Тут ещё с БРДМом эта ситуация.

— А как она возникла кстати? Кто стал инициатором появления БРДМа возле здания лесхоза?

— Насколько я понимаю ситуацию, а я в тот момент находился в Киеве, один из моих заместителей, к нему обратился «Правый сектор» и попросил, чтобы БРДМ подъехал. Ну, тот по своей недальновидности. Просто у нас была идея изначально покататься на БРДМе по городу и кататься периодически – это пиар самого народного ополчения. Он у нас простоял два месяца. Мы то масло не могли поменять, то заправить – очень много ест. А когда мне позвонили и сказали «Саша, а что делает БРДМ под лесхозом, какую роль он выполняет?», так как мы всегда выполняли правоохранительную роль, говорю «Правоохранительную». Потом звоню своим замам и говорю «Что там делает БРДМ?» - «Та вот попросили подъехать». Я сразу позвонил людям, которые нам его дали, и говорю «Так, БРДМ возвращаем».

Его на следующий день утром отправили в Киев, обратно к Катеринчуку. Но тут ещё смешней ситуация получилась. Люди, которые организовали его приезд, которые разговаривали с Катеринчуком, они его забрали, а за рулём был человек из Народного ополчения Николаевщины, один из замов Тросиненко. И тут уже по большому счету в пикетировании мэра Первомайска участвовало как раз Народное ополчение Николаевщины. Ну, там тоже ситуация смешная. Они ехали мимо, увидели, что там какой-то пикет, встретились с представителями «Правого сектора», они говорят «А ну подъедь». Те подъехали, постояли и поехали дальше, но из этого получился хороший информационный повод.

—Продолжаем тему политикума. Вы не так часто присутствуете на встречах общественников с мэром и губернатором. Складывается впечатление, что скоро общественники будут воевать друг с другом…

— Во-первых, можно сказать, что общественники между собой уже воюют, причем уже давно. У нас общественных организаций на сегодняшний день, которые могут на что-то влиять, практически нет. Есть несколько штук. Вопрос в другом. Создаются общественные организации, и в момент войны с «Ника-Терой» я это прочувствовал. Есть 5-6 общественных организаций имени одного-двух человек, которые являются карманными организациями, которые делают заявления от имени общественности города Николаева. Мы говорим, что «Ника-Тера» загрязняет окружающую среду, а тут же встает 5 общественных организаций, пять человек, которым дали деньги, и говорят «А мы от имени общественности заявляем, что «Ника-Тера» - это хорошее предприятие, оно помогает озеленять улицы, посадив 5 деревьев, вкладывают в социальную сферу», в которую она должна вкладывать и не по договорам социального партнерства. На сегодняшний день «Ника-Тера» должна городу порядка 200 миллионов гривен и возвращать не собирается. Если сейчас «Ника-Теру» в очередной раз перепродадут, мы этих денег не увидим никогда.

— А есть такая информация, что Фирташ хочет избавиться от предприятия?

— Мы знаем, что Деньковичу предлагали её купить обратно, он отказался.

— Вы видите смысл во встречах, которые проводят Гранатуров и Романчук?

— Не вижу. Я в них участвовал, участвовал в создании координационного совета и являюсь его членом. Но та картина, которая сложилась за эти несколько встреч, она изменила мое видение самого этого координационного совета. Во-первых, это такой мини-Майдан, который приближали общественники, которые хотят заявить о какой-то проблеме, с которой они борются. У нас основная масса проблем – это какая-то мелкая мышиная возня. То они хотят бороться со взятками в школах, которые на сегодняшний день побороть невозможно…

Начинаются разговоры о взятках в больницах. Люди готовы на сегодняшний день, содержать армию. Почему никто сейчас не говорит, что не надо помогать армии, а государство должно это делать?... Вернемся к этому координационному совету. Появилась куча организаций из ниоткуда, которых раньше никогда здесь не было, другой раз они замечены в другой деятельности, когда они поддерживали Партию регионов, неподобства, которые Партия регионов здесь творила… По уставу города, если 15 тысяч человек заявляют о какой-то проблеме, она считается общегородской. Если бы эти 50 общественных организаций представляли хотя бы 1,5 тысячи человек.

—А они этого числа не представляют…

– К чему я все это веду. В первую очередь, для того чтобы общественники города Николаева имели право участвовать в подобных мероприятиях, подобных встречах и заявлять от имени территориально громады о каких-то проблемах, нужно в первую очередь провести люстрацию общественных организаций. Чем они занимались – раз. Наше видение – общественные организации, которые насчитывают менее 100 человек своих членов, не имеют права заявлять что-либо от имени территориальной громады, а должны выступать только от себя лично. И вот в этот координационный совет должны войти, пускай будет 50 этих общественных организаций по 100 человек, и это будет 5000 человек. Как раз это будет отвечать всем нормам закона. Тогда это будет представительский орган, а на сегодняшний день все общественные советы, координационные рады…

Если мы придем и начнём сейчас, а мы придём, сейчас немножко займёмся более серьёзными проблемами, потому что обострилась ситуация с сепаратистами. Как только опять она утихнет, я вам гарантирую, что мы обязательно проведем люстрацию общественных организаций. И в этом координационном совете не будет организаций, которые не насчитывают пускай не 100, пускай 50 человек. Общественная организация должна убедить людей в том, что она занимается какой-то правильной деятельность, поэтому в этой организации будут члены.

– Население в Николаеве не такое и активное. Складывается впечатление, что жителям города всё равно. Как в таких условиях можно обеспечить массовость в общественных организациях?

– А вот это и есть работа. Смысл, допустим, заявлять, что ты какой-то общественный деятель, не имея возможности убедить других людей в том, что они должны тебя поддержать. От того, что ты там бегаешь и кричишь «Давайте поменяем начальника лесхоза» или «Давайте не допустим, чтобы избрали того или иного спикера горсовета», ты не становишься общественным деятелем. Ты – говорун, говорящая голова сама по себе. Чем такие общественники отличаются от известного Ильченко? Он тоже заявляет мнение общественности – «Янукович – козёл!». Ну, кто не думает, что Янукович – козёл? Но, тем не менее, никто не давал ему права от моего имени это заявлять, поэтому он заявляет это от себя лично. А для того, чтобы сделать так, как должно быть, общественники должны заняться основной своей работой – поднять гражданскую активность населения.

– А каким образом? Как вы это видите? У вас есть какой-то рецепт?

– Ну, чистого рецепта, как такового, нет, но есть опыт. И опять же можно вспомнить «Ника-Теру». Сначала сподвижников было ноль, не ноль, а два. И было несколько общественных организаций имени одного-двух человек, которые разделяли с нами нашу деятельность. Как оказалось потом, эти же общественные организации обратились к «Ника-Тере» с предложением дать им денег немного, и они сделают заявление, что наша общественная организация – это просто два дурачка, которым ничего не нравится, а на самом деле «Ника-Тера» - хорошее предприятие… Нужно найти идею, под которую ты сможешь повлечь за собой людей. Даже борьба с сепаратизмом – это какая-то идея.

– У вас такие идеи есть, кроме борьбы с сепаратизмом? Например, борьба с «будками», с плохими дорогами?

– С будками мы боролись. Мы собрали 10500 подписей.

– Исаков когда собирал?

– Это собирали мы. Исаков нам помогал. Естественно, что, не имея ресурсов, тяжело это делать. Волонтеров мы нашли, но на те же палатки, на те же столики, на тот же чай мы искали спонсора. Эта тема волновала на тот момент Суслову, Исакова, Рогова (депутаты горсовета из фракции «Третья сила» - прим.). Вот Исаков, будучи объединяющим звеном в этой троице, он выступил не спонсором в прямом смысле, а поддержал нашу идею. И на тот момент мы не стеснялись говорить «Да, нам Исаков помогает». Да, он был даже вписан в это письмо-обращение. Но там была и организация «Наш город», в которую Исаков раньше входил, Фомицкий возглавляет, и была организация, опять же, немногочисленная, «Фонд развития Корабельного района», которую я возглавлял. Но это, опять же, спорная идея.

И вот сейчас мы к этому вопросу вернулись, потому что тогда мы нашли 10 тысяч человек, которые были против этих будок, но пока мы стояли, очень много людей, даже не имея будки, поддерживали их существование, как рабочие места. Сейчас мы на одном из заседаний координационного совета подняли этот вопрос, и у нас там даже произошла перепалка между предпринимателями и представителями в этом координационном совете. Но, учитывая, что мы люди вменяемые, мы быстро это дело остановили, чтоб это в скандал не превратилось, и решили создать рабочую группу из предпринимателей и тех, кто противник «будкограда». Что для этого надо сделать? То, чего никак не хочет сделать горсовет, и почему-то вопрос тормозится многие годы. У нас нет комплексной схемы размещения и правил нормальных размещения временных сооружений. И она не должна быть навязана – «вот мы хотим, чтоб было так, потому что мы главные».

А это должна быть создана рабочая группа между предпринимателями, между общественниками и между городскими властями. И вот в диалоге всех этих людей должна родиться эта схема. Мы разрабатываем правила игры общие для всех, прозрачные, чистые и устраивающие все стороны. Вот здесь у нас будет зона – мы будем ставить. Вот здесь у нас будет зона – мы никогда не поставим там будку, даже палатку пивную или ещё что-то там на газоне, потому что тут должна расти трава. Основной тезис, когда мы собирали подписи, «будки как раковая опухоль». Любое свободное место, которое имеется, появляется будка, потому что это взятки. И вот когда мы сделаем эти правила прозрачными, не нужно будет платить взятки, нужно будет просто прийти и сказать, что есть свободное место в допустимой зоне и в соответствии с правилами размещения временных сооружений я бы хотел установить здесь какую-то палатку. И тебе никто не имеет права в этом отказать. И ты готов прийти, поставить палатку и платить налоги в бюджет.

Тогда ты платишь налоги за то, что эта палатка стоит, ты платишь налоги за то, что у тебя люди работают, ты платишь налоги за то, что ты получаешь доходы. И это все идет в городскую казну. Тогда мы понимаем, что человек, который не заплатил 5000 долларов взятки за то, что он поставил какую-то будку, он даже заплатит намного меньше в городскую казну, но я к нему могу прийти как общественник и сказать «Объясни мне. Ты не заплатил кучу денег взятки. Почему у тебя не стоит урна? Почему ты не посадил на 1000 гривен травы или каких-то цветочков, или кустиков? Почему ты не поставишь себе фонтанчик? Для того, чтобы у тебя всё было красиво и приятно. Для того, чтобы ты украшал собой город, а не превращал этот город непонятно во что». В принципе, эта идея нашла поддержку во всех кругах. И предприниматели на это согласны, и власть на это согласна.

– Когда эта рабочая группа начнет работать?

– Пока это только намерение. Когда мы начали об этом говорить, у нас появился только мэр, у нас не было ещё этих замов, и, как я понимаю, это в процессе всё. Поэтому мы немножко занимаемся, в процессе мы обсуждаем, как это будет.

— Вы заявляли, что намереваетесь идти на выборы в горсовет в следующем году. Планы не поменялись?

—То, что надо идти в горсовет, это не оговаривается, не поддается сомнению, потому что верить в третьи силы, третьим-десятым людям о том, что они придут и выполнят то, что ты считаешь нужным, в это веры нет, потому, если ты хочешь что-то изменить, иди и меняй. Всё-таки можно было на волне популярности пойти на те же мэрские выборы и иметь приличные результаты. Я не говорю, что можно было на 100% победить, но можно было иметь возможность донести свои мысли большому кругу избирателей. Просто идти от той же общественной организации какой-то, в которой будет 100 или 1000 человек, это тоже не совсем логично, поэтому мы хотим, сейчас витает эта идея, собрать несколько общественных организаций, которые создадут свое видение и программу развития города, долгосрочную программу, и которые возьмут на себя обязательство в случае невыполнения этой программы или отхождения от этой программы просто уйти. Если такие люди будут с нами объединяться, мы создадим эту силу, которая пойдёт на выборы в городской совет. Иначе я не вижу в этом смысла.

—Сергей Исаков перед мэрскими выборами заявлял о чем-то подобном. Будете ли вы с ним объединяться?

— От Исакова таких предложений мне лично не поступало и диалога об этом у нас не было. Я прекрасно понимаю Сергея Михайловича в том, что разрушились какие-то надежды в выборах в мэры, народ больше поддержал Гранатурова. Но это выборы. Я не хочу сейчас рассуждать о том, насколько они были честными или нечестными, прозрачными и открытыми, с махинациями, без махинаций. Они состоялись. Народ сделал свой выбор.

—Вы не боитесь, что народ в 2015-м году снова выберет Партию регионов? Судя по всему, местные руководители этой политсилы надеются на короткую народную память и делают вид, что ничего особенного в феврале этого года не произошло. Они говорят о том, что они сейчас только сильнее…

— У народа память короткая, потому ему надо всё время об этом напоминать. Напоминать о том, что делала Партия регионов. Партия регионов делала многие вещи, на которые просто возразить нельзя. То же «Сердце города» недоделанное или асфальт уложили, который после первого дождя смыло. И народу об этом нужно постоянно напоминать. Очень бы хотелось, чтобы Закон «О выборах» был не просто декларацией правил, а ещё и правила игры регламентировал. Не может тот же Ильюк, который шел в Верховную Раду, городской совет выделяет деньги на ремонт дорог, в городской совет входит несколько фракций, представители разных партий и не имеет права никакая партия заявлять, что какой-то депутат из бюджетных денег сделал асфальт.

— Ну, каждому депутату горсовета выделяют по 40 тысяч гривен на выполнение своих полномочий…

— Депутат Ильюк долго бы собирал, чтобы насобирать 5 миллионов, на которые сделали асфальт из бюджетных денег в Корабельном и Ленинском районах. Эти заявления шли, что это сделала Партия регионов, и сделал депутат Ильюк. За бюджетные деньги строится какая-то спортивная площадка, опять заявляется, что построила Партия регионов. На тех выборах, как бы мы ни спорили с Мудраком, я заявлял, что если есть три кандидата – Мудрак, Исаков и Ильюк – если кладут асфальт, должен быть бигборд и на нем написано «Мудрак, Исаков и Ильюк положили 100 метров асфальта», тогда бы это было по-честному… Или как было, что в Корабельном районе открывали этот скейтпарк позорный…

—Его вроде бы за деньги НГЗ делали…

— Да, но тем не менее приехали туда все, включая Дятлова и фракции Партии регионов с облсовета и горсовета, и все хлопали себя в грудь, что вот Партия регионов, мы сюда пришли, мы это построили. Это смешно и это неправильно. И этого не должно быть, и я буду с этим бороться. Каждый должен заявлять только то, что он сделал лично сам. А если он делает это за деньги городской казны, они должны заявлять «за счет бюджета, за счет ваших налогов были построены дороги, были построены детские площадки, построен дом», тогда это будут нормальные правила игры.

— Спасибо за интервью. 

Беседовал Дмитрий Шварц.