«Мы выходим на сцену тогда, когда нас об этом просят». Команды правосудия британского адвоката фиксируют военные преступления путинской армии Николаевской области

Уэйн Джордаш — королевский адвокат родом из Британии. Один из самых известных юристов, специализирующийся на международном гуманитарном праве.

Уже около 10 лет он расследует военные преступления российской армии в Украине. С начала полномасштабного вторжения РФ он ввел мобильные команды справедливости, которые помогают расследовать пострадавшие от агрессии регионы.

Обстрелы, пытки, сексуальное насилие, похищение детей, коллаборационизм — наименование и количество преступлений, совершенных на оккупированных украинских территориях, поражают. Расследовать их нужно. Но если приобщаться к делам иностранных специалистов, будет легче, говорит Уэйн.

Корреспондентка «НикВести» пообщалась с президентом фонда Global Rights Compliance, чтобы узнать, реально ли привлечь к ответственности российских военных.

В Украину Вейн Джордаш приехал в Украину в 2015 году. Поле его работы тогда оккупирован Крым и Восток Украины.

— Я работаю международным юристом последние 20 лет. За это время я работал в большинстве международных трибуналов, в частности, в МКС. Организацию Global Rights Compliance мы учредили в 2014 году. Тот опыт, который я получил, я хотел применять в национальной юрисдикции. В 2015 году я приехал в Украину, чтобы поддерживать Офис генерального прокурора и следствие по расследованию международных преступлений, совершаемых на территории Крыма и на востоке Украины. За это время с 2015 по 2022 год мы занимались различными видами деятельности, в частности, мы сотрудничали и работали в Офисе прокурора АРК (Автономная Республика Крым, — прим.), а также проводили тренинги для этих прокуроров и для прокуроров Офиса генерального прокурора, — рассказывает Вейн. Джордаш.

С начала полномасштабного вторжения он расширил команду. Сегодня это 50 специалистов, деятельность которых направлена на поддержку и консультации Офиса генерального прокурора и областных прокуратур, а если конкретно отделов противодействия военным преступлениям.

В частности, тесную связь команде удалось установить с Николаевской областной прокуратурой. Команда изучала некоторые разбирательства и консультировала правоохранителей в подходе к допросам.

— Одна из таких ветвей деятельности была помощь и поддержка Офиса генерального прокурора в создании и разработке стратегии по расследованию сексуального насилия, связанного с конфликтом. Также это была поддержка в разработке стратегии расследования преступлений против окружающей среды и преступлений в отношении детей. И в областях наша деятельность также очень разнообразна, это частично пересмотры производств, материалов, которые были подготовлены областными прокуратурами. В Николаеве у нас очень тесная и хорошая подработка с местной областной прокуратурой и главой отдела по военным преступлениям. Мы их поддерживали в нескольких плоскостях, в частности, в просмотрах производств и точечных рекомендаций, как поддержка в советах, в лучших подходах к допросу свидетелей и потерпевших. А также поддержка и советы по поводу того, как выстраивать комплексные производства по высшим уровням командования Российской Федерации. Конечно, расследованиями занимаются следователи и прокуроры на местах. Однако где они просят о поддержке и привлечении, мы стараемся практически помогать, насколько это возможно, — добавляет адвокат.

Команда состоит из иностранных украинских специалистов. Часть людей находится в Николаеве, однако прямым сбором улик они не занимаются. «Мы находимся за кулисами», говорит Вейн Джордаш, объясняя это тем, что эффективность команд правосудия в сочетании местной и международной экспертизы, а не в работе кого-то одного.

— У нас в Николаеве есть часть команды, которая здесь регулярно бывает. Мы сами не собираем доказательства и не проводим расследования. Расследование в первую очередь осуществляют следователи и прокуроры. Мы находимся за кулисами и оказываем поддержку там, где она нужна. И это важная часть того, как мы работаем, ведь региональные судьи и прокуроры ведут это направление, и наша задача помочь им, а не занимать их поле деятельности. Это важный момент, на котором хочется подчеркнуть, что местные следователи и прокуроры действительно хотят заниматься этими делами, проводить расследование. И еще очень важно, чтобы у них было ощущение, что они держат под контролем, а не что мы пытаемся взять на себя их функции, потому что это ни в коем случае не является нашей целью и нашим мандатом. Мы заходим на сцену, когда нас об этом попросят. И, собственно, суть мобильных команд правосудия, и, по нашему мнению, эффективность этого проекта, это то, что мы пытаемся объединить местную и международную экспертизу и опыт, потому что именно так можно достичь результата, — добавляет Джордаш.

Сотрудничество фонда с прокурорами Николаевской области началось больше года назад. Основные кейсы дел, с которыми сталкиваются сегодня юристы Николаевской области — неизбирательные обстрелы и преступления, совершенные в период оккупации.

— Вы знаете из первых уст, что атаки частые инциденты в Николаеве и Николаевской области. И, конечно же, это преступления, совершенные в условиях оккупации. Часть Николаевской области была оккупирована, и на этой территории прослеживались совершение различных преступлений, связанных с ненадлежащим отношением к гражданскому населению. Мы занимались как просмотрами производств, так и поддержкой приоритета производств, то есть на чем следует сосредоточивать внимание.

Достаточно сложным, по мнению королевского адвоката, дела, касающиеся сотрудничества с вражескими войсками на оккупированных территориях. «Вопрос коллаборационизма не черный и белый», говорит Джордаш.

— Это очень сложный вопрос. Надо обращаться к украинскому законодательству, потому что от этого зависит, как будут расследовать дела по коллаборантам. Еще очень большим вопросом является вообще определение термина коллаборант. Что мы имеем в виду? На какие критерии обращаем внимание? Например, считаем ли мы человека, который во время оккупации доставлял русскую гуманитарку для украинского населения коллаборантом или нет? Есть случаи, в которых ситуация более четкая. Например, если лицо доказано приводило обстрелы на гражданских, то здесь все понятно. Но если мы говорим об оккупированных территориях во время оккупации, то могут быть разные виды общения, за которыми стоит вопрос, действительно ли это поведение должно быть криминализировано. Например, будет ли, должно быть уголовным уголовным поведение учительницы, которая осталась преподавать в школе (речь идет об обучении детей по украинской программе, — прим.), потому что, во-первых, ей нужны были деньги, а во-вторых она чувствовала, что это ее обязанность продолжать учить детей даже при оккупации. Вопрос коллаборационизма не черный и белый. Хотя на Николаевщине я меньше всего работал с делами по коллаборантам. Опять же, я иностранец, и я вполне понимаю, что в определенных аспектах мне легко говорить, в то время как это должны решать украинцы, — считает специалист.

Терпение — основа расследований военных преступлений, говорит Уэйн Джордаш, размышляя о перспективе наказания российских военных. Солдаты, командиры, высшее военное руководство. К тому, предстанут ли эти люди перед судом и когда это будет возможно, Джордаш относится достаточно скептически.

— Скажем, я был бы очень удивлен, если бы в какой-то момент Украина смогла получить доступ ко всем преступникам, в частности, я говорю о высших уровнях командования. Возможно, это произойдет нескоро, но терпение это ключевое в расследовании преступлений. Есть тысячи преступников, которые ответственны за серьезные военные преступления. Скорее всего, в конце этого процесса многие будут разочарованы, потому что это не будет огромное количество лиц, которые будут нести ответственность. Политическая воля должна обеспечить ресурсами Международный уголовный суд с тем, чтобы выдавать арест российским военным чиновникам. На мой взгляд, лучший подход к ситуации сейчас — это построение качественных и сильных производств, чтобы они выдержали проверку временем. Мы говорим о двух основных направлениях, которые наблюдаются. Первый — это преступления во время оккупации: неправомерное содержание, убийство, пытки, сексуальное насилие, связанное с конфликтом. И второе направление, и такая закономерность — это собственно обстрелы, — рассказывает адвокат.

В частности, от политической воли зависит не менее важный вопрос для Украины — репарации. Ведь проблема не в фиксации ущерба, а в том, чтобы заставить Россию платить.

— Необходимо использовать воплощение универсальной юрисдикции (универсальная юрисдикция — это специальный международный юридический механизм, дающий право другим странам расследовать преступления, совершенные в Украине, — прим.), то есть, позволять третьим странам осуществлять расследование военных преступлений самостоятельно. В Гааге есть реестр ущерба, причиненного в результате полномасштабного вторжения. Он начинает работать и ожидается, что это будет механизм, который позволит процесс компенсации и предоставления репараций Украине. Простыми словами это реестр, в котором фиксируются убытки и стоимость поврежденного имущества. И опять же это зависит от политической воли, потому что одно дело зафиксировать стоимость, а второе заставить Россию заплатить. Также начинается процесс исследования вопроса агрессии в Гааге. И это, в конце концов, политическая воля сказать: «Россия, ты не сможешь избежать ответственности за все преступления, которые ты нанесла и ущерб, который ты нанесла. И на это нужна политическая воля, чтобы этот процесс работал», — говорит адвокат.

Здесь Уэйн Джордаш в частности упоминает пример военного вторжения и оккупации Ираком в 1990-1991 годах Кувейта. Репарации, нанесенные эмирату, страна завершила за две недели до вторжения России в Украину, уплатив последние 52,4 миллиарда долларов физическим лицам, компаниям и правительствам.

— Мне сложно представить сценарий, при котором за заключение договора, Европа и страны Запада вообще скажут, мы забываем обо всех убытках, которые Россия задала Украине, и мы просто их списываем. Когда произошло вторжение Ирака в Кувейт, то буквально несколько лет назад Ирак смог рассчитаться за убытки. Поэтому это вопрос времени. В этом конфликте это была лишь маленькая частица ущерба по сравнению с количеством ущерба, нанесенного Россией. Потому это будет долгий процесс. Но этот процесс может начаться и раньше. В частности можно использовать замороженные российские активы. Это может быть потенциально 300 миллиардов. Говорить о выплате репараций до завершения конфликта сложно, но альтернативный вариант это длительные судебные процессы. И поскольку мы говорим о сотнях миллиардов долларов, то это годы судебных процессов. Если страны Запада не будут настаивать на том, чтобы получить репарации, привлечь виновных за военные преступления к ответственности, то они будут нарушать международное право, у них есть обязанность обеспечивать его соблюдение, — заявляет Джордаш.

Хотя сегодня европейцы в вопросе поддержки Украины оказались тем, что они должны делать и тем, чего не хотят, говорит адвокат. После войны 1939-1945 годов мероприятие привыкло к мирной жизни, а к осознанию рисков и возможному повтору мировой войны, они до сих пор не пришли.

— Я бы сказал, что они скорее на стадии возражения. С одной стороны, они стараются не замечать, что война идет, и то, что она будет продолжаться. И в этом смысле они устают от этой войны. С другой стороны, мне кажется, что происходит распространенное понимание того, что война недолгая. И это отражается хотя бы на том, что сейчас начались разговоры в Европе о мобилизации, об увеличении охраны бюджетов, об увеличении поддержки. Но кажется, что происходит такая внутренняя борьба в раздумьях между тем, что они должны сделать, и тем, что они делать не хотят. Европа привыкла к легкости и мирной жизни. Поэтому ее тяжело вернуть к реальности, в которой война близка. Это касается не всей Европы, страны Балтии это понимают лучше всех. Остальное понадобится время, чтобы прийти к этому пониманию,— резюмирует разговор Уэйн Джордаш.

Алиса Мелик-Адамян, «НикВести»