В поисках утерянного доверия: почему расцветают культы политических вождей

Джозеф Най Велч был главным юрисконсультом армии США, когда в 1950-х постоянный подкомитет Сената по расследованиям, возглавляемый печально известным Джозефом Маккарти, вынюхивал в ней коммунистическую деятельность. Во время слушаний Велч прямо спросил Маккарти: «В конце концов, вас что, совсем оставило чувство приличия?» Это считается поворотным моментом, знаменовавшим собой конец маккартизма.

Сегодня бы это не прошло. Аппелировать к приличию, совести и чести нынче бесполезно. Все эти понятия предполагают некий общий консенсус о том, что они значат и как определяют наше поведение. Потому, что любое общество, любое человеческое взаимоотношение может основываться только на взаимном доверии. Выдерните доверие из общества, из семьи, из бизнеса, из команды — и вы получите конфликт. Который будет тем сложнее разрешить, чем меньше для него имеется объективных оснований.

Даже несмотря на всю эту пандемию COVID-19 мы живём в лучшее время во всей истории человечества, по всем параметрам. И, тем не менее, мир полон конфликтов и противоречий. Прежде всего между коллективной самоидентификацией и личными интересами.

Недавно я смотрел интервью с представительницей компании накрученного искусственного интеллекта, в котором она объясняла, почему в очередной раз их машина, напиханная передовыми алгоритмами, не смогла толком предсказать итоги американских президентских выборов. Беда оказалась в том, что компьютер, то есть его программа, то есть его программисты, то есть просто люди, исходили из того, что всякие там негры, латинос, необразованные белые мужчины, женщины из пригородов, молодежь и пожилые на пенсии, это некие гомогенные группы, нечто вроде стаи чаек или косяка трески. А, поди ж ты, оказалось, что таких униформных групп в природе не существует, и несмотря на явную неадекватность президента Дональда Трампа в вопросах межрасовых отношений, большее количество чернокожих и испаноязычных мужчин голосовало за него на этих выборах, чем четыре года назад. Никогда такого не было, и вот опять, - как говаривал покойный акын Черномырдин.

Проблема в том, что до относительно недавнего времени мы действительно жили в сословно-классовом обществе, что было обусловлено до-индуструальным и индустриальным способами производства и позицией человека в обществе по отношению к ним. Что-то такое марксистское, сплошные крестьяне и рабочие, которые где-то там копошатся и чего-то с переменным успехом производят. Ну, и, конечно, военная аристократия, чтобы охранять их мирный труд, плюс духовенство, чтобы отпускать им грехи и петь приятным баритоном.

Теперь, в 2020 году 1,31 процента рабочей силы в США занято в сельском хозяйстве, 19,71 процента в промышленности и 78,98 процента в сфере услуг. Причём, что такое сфера услуг сказать трудно, и чем конкретно все эти почти четыре пятых работающего населения занимаются, сразу и не угадаешь. Может, кто и парикмахер, а кто и веб-дизйанер на фрилансе, а некоторые даже автомеханики. И если 100 лет назад пролетариат, как класс, как определённая социальная группа, хотел 8-часовый рабочий день и почасовую оплату, то что конкретно и вместе хотят все эти 78,98%?

К тому же, американцы, как отчасти и украинцы, индивидуалисты по своему менталитету, и, если их не загонять в угол, из которого можно только протестовать и бунтовать, они моментально рассыпаются по личным приязням и интересам. Например мачизм, под которым понимают проявления агрессивной маскулинности, граничащие или сопровождающиеся мужским шовинизмом. С точки зрения психологии мачизм является механизмом самоутверждения и борьбы с комплексом неполноценности. Мачизм является одной из так называемых традиционных, консервативных ценностей. Как в молодежной и уголовной культурах, особенно среди бедных, малообразованных и непривилигерованных слоёв населения. И если поведение и риторика Трампа по отношению к женщинам вызовет у секулярного образованного горожанина отторжение, то у представителей ретроградных, религиозных культур — понимание. Которое они, может, не всегда выскажут вслух, но дело ведь не в словах, а голосах. Отданных тому или иному кандидату.

Мы много раз рассуждали о том, что люди — не рациональные существа, и для них более важно то, как они себя чувствуют по определённому поводу, чем объективная реальность.

Ещё одно интервью, с тремя пожилыми женщинами в разных частях США, все — сторонники Трампа. Что их волнует? Безопасность.

• У вас были беспорядки?
• У нас — нет.
• О что у вас было?
• Мирные протесты, с которыми мы, кстати, согласны. У нас тут все прекрасные люди, и мы тут все отлично ладим со всеми.
• А что вас беспокоит тогда?
• Беспорядки и грабежи
• Но их у вас нет.
• Нет. Но где-то же есть.

И так далее, и тому подобное. Что указывает на то, что строить политику, особенно в наши дни, исходя из чистого прагматизма, невозможно. Могут не понять. Мы видим, как по миру народ протестует против необходимости карантина и ношения масок из-за Ковид-19. Смотришь на такого лохматого протестующего где-то в штате Мичиган с автоматом на здоровенном пивном пузе, который, оказывается, жить не может без тренировочных залов и парикмахерских, и понимаешь, что хотя он явно никуда, кроме буфетов, где можно есть неограниченно, не ходит, но в его воображении сама возможность пойти в спортзал является его неотъемлемым правом.

Легальные иммигранты вполне могут быть против нелегальных иммигрантов, даже если они из одной страны. Тут и естественная обида, и конкуренция. Человек, вышедший из угнетённого меньшинства и сделавший деньги, станет думать скорее о том, как сохранить и приумножить свои доходы, чем о судьбе своего этноса или класса. В общем неудивительно, что Дональд Трамп набрал больше голосов, чем в прошлые выборы, получив дополнительные голоса от тех слоёв, которые не считались его сторонниками. Но потерял голоса белых мужчин. Как это?

Так это. То, что люди существа, скорее, эмоциональные, чем рациональные, не значит, что они не состоянии принимать рациональных решений. Просто рациональные решения должны совпадать с их эмоциональной установкой. Помните, было время, когда я писал о том, что украинским националистам стоит перестать долдонить общие слова «держава» и «нация», и заняться конкретикой, то есть изучить, что всё это значит, выработать пошаговые и аргументированные видение и стратегию, организовать и провести их в жизнь масштабно и социально-экономически обоснованно. Любить Родину можно ведь по-разному! Эффективно или абы как. Но эмоции те же самые.

Когда Френсис Фукуяма схохмил о «конце истории», он что имел в виду? Что вот закончилось великое идеологическое противостояние и все, вроде бы, пришли общему мнению, что демократия с выборами и свободный рынок с распродажами под Рождество — хорошо. Впервые в истории цивилизации, - а до неё была не история, а биология, - исчезли принципиальные разногласия, а, следовательное, необходимость в коллективной самоидентификации отпала и каждый теперь может быть самим собой в своём личном постмодернизме. А вот фигушки!

То, что идеология сдохла и мы уже не делимся на пролетариев всех стран, буржуев с рябчиками и ананасами или колеблющуюся нетрудовую интеллигенцию, пойдя вместо этого в стартаперы и стримеры, еще не значит, что коллективная идентификация исчезла. Просто вместо чётко обозначенных классово-экономических линий а ля Маркс развились какие-то причудливые комбинации групповых идентичностей. И если задачей старых идеологий были какие-никакие, пусть и превратно понимаемые, общие интересы, ради которых можно было и геноцид развязать, то нынешние общими интересами просто не заморачиваются. На обоих концах спектра мы наблюдали в ушедшем году и условное движение президента Трампа, и разномастное движение Black Lives Matter, оба вещающие открытым текстом, что общие интересы, консенсус и стратегическое планирование их не интересует. Как и то, что их слова и действия подрывают сами основы демократии и республики. Тут главное эмоции, чем истеричнее, тем лучше.

Это было написано за месяц до того, как президент Трамп спровоцировал протест и атаку на Капитолий в январе 2021, который вполне можно квалифицировать как попытку свержения существующего строя. Плохо продуманную и проведённую, но представьте, что к ней бы подготовились потщательнее и организованней. Пятью смертями бы не обошлось.

И каков же социальный состав этих штурмовиков? Наше советское воображение рисует традиционных бургеров и кулаков в их ненависти социальной справедливости и любви к неограниченному капитализьму ( с мягким знаком). Ан нет! Какой-то полубезработный аниматор, работники офисов и гастрономов, ортодоксальные евреи и нацисты, депутат ассамблеи одного штата и несколько приехавших в столицу в свободное от патрулирования время полицейских. Вообще-то странно, что, по моим наблюдениям, имеется какое-то нездоровое количество борцов с «леваками» среди бюджетников, особенно служащих полиции и армии, которые по определению являются самыми что ни на есть социалистическими институтами, пожирающими бюджет как не в себя. Погибшая при «штурме» Капитолия женщина оказалась ветераном ВВС, владелицей погоревшего бизнеса, оказавшаяся в долгах как в шелках, так как набрала краткосрочных займов под скромные 164%. Тем не менее, все эти люди бросились, рискуя своими и чужими жизнями, восстанавливать справедливость для президента Трампа, поскольку он им так сказал, не прибегая к таким ненужным мелочам как доказательство и логика. Эмоции, они важнее.

Без костыля идеологии популизм просто сводится к истерике и страху, но так, чтобы из этого можно было извлекать реальную или воображаемую выгоду. Но то США. Что в подобной ситуации происходит в постсоветском пространстве вам известно. Как-то получается, что все национальные державники строят не державу для всех, а преференции для себя. Не обязательно даже материальные. Можно ощущать себя человеком высшего по сравнению с другими, титульного сорта. И нет, я веду речь о Канаде, где можно насчитать 5-6 групп людей с особыми правами и возможностями, отличными от других.

И это вполне естественно искать и добиваться себе преимуществ. Возможно, что это не всегда морально и часто общественно вредно, но такова человеческая натура. И мы уже как-то больше не ожидаем от наших лидеров никаких особых моральных качеств. Нам уже просто не приходит в голову спросить: «В конце концов, вас что, совсем оставило чувство приличия?»

Не то, чтобы проблемы в обществе или экономике незаметны. Политическая поляризация в США шла по нарастающей лет так 40, как и смещение фокуса экономики с производства на финансовый сектор. Но одно дело видеть, другое — что-то по этому поводу делать. Поляризация позволяет мобилизовать свой электорат, биржа — делать деньги из денег, когда оно всё выстрелит — неизвестно, а вот бенефиты — сейчас и здесь. «После нас хоть потоп!» кажется девизом времени. И если верить Грете —его могут получить ещё при жизни.

Потеря доверия в обществе порождает безответственность. В словах, действиях и последствиях. Особенно, когда ты демонизируешь, расчеловечиваешь своих оппонентов. Особенно, когда тебе доступны средства массового и моментального распространения любой информации без посредников и цензуры.

В апреле 1995 в Оклахоме было взорвано государственное учреждение. Погибло 168 душ, в том числе 19 детей, еще несколько сотен были ранены. Десятки автомобилей были сожжены, более 300 близлежащих зданий были повреждены или разрушены. Это был худший акт доморощенного терроризма в истории США и второй по ущербу после атаки в сентябре 2001. Нет, это была не пресловутая Антифа, а местные, даже затрудняюсь как их назвать, придурки, живущие вариантом американской мечты перманентной борьбы с «тираническим правительством и государством». Это до социальных сетей и президента-провокатора, когда единомышленников ещё требовалось поискать и нести околесицу публично считалось признаком дурного тона.

В своё время революция книгопечатания произвела революцию в сознании. Моментально появилась куча сект и течений. Анабаптисты даже захватили Капито... то есть немецкий город Мюнстер и устроили там справедливость и коммунизм. Со своим королём и общественной собственностью на всё, включая женщин. На полном серьёзе. Бо они теперь сами читали Библию на родном им германском наречии и сами решали, что там правильно, а что нет.

Теперь же мы наблюдаем подобную революцию социальных сетей. Где можно писать, говорить и показывать всё, что угодно, и даже рубить неплохие бабки на этом. За показ голой задницы красавицы, за рассказ о новых игрушках от шестилетнего ребёнка, за транслирование своей игры в стрелялку на YouTube, оказывается, платят, причем иногда очень даже неслабо. Поэтому все сейчас гонят контент, а динозавры, вроде меня, которые умеют только редко, но метко, оказываются никому не нужны. Вот вы сейчас это где читаете? И почему? То-то и оно.

Но сети также можно использовать для нахождения и организации единомышленников. И для пропаганды. Это раньше требовались Эйзенштейны и Рифенштали, чтобы создать в головах нужные образы. Сейчас достаточно сидеть в Сколкове и нагнетать шум в сетях, совершенно так же, как работает реклама онлайн — повторение где только можно своих месседжей, или, как говорят пока ещё в народе, посланий. А мозг, зараза, всё это в конце концов запишет в долгосрочную память, потому что он так устроен. То ли богом, то ли чёртом, то ли Дарвином.

К счастью для современных украинцев у них ещё остались в головах тормоза, оставленные там проклятыми оккупантами-имперцами, что есть вещи, которые делать не стоит при любом раскладе. Я вообще ожидал всплеска внутреннего терроризма в Украине с 2014 и, слава Богу, ошибся. У американцев таких тормозов нет. Отсюда их постоянные бунты и погромы, убийства президентов и политиков, а теперь в список добавилась попытка свержения существующего строя. Когда толпа врывается в правительственное здание с целью отменить результаты вполне нормальных выборов, а заодно немного повесить вице-президента со спикером Конгресса, неся при этом флаги антигосударственного мятежа Конфедерации (это, как если бы в Верховную Раду ворвались вооруженные люди со знамёнами ДНР и ЛНР), то не говорите мне, что это просто такой протест. Но чего хотят эти люди, каковы их цели и ожидания — непонятно и им самим. Вот не ясно, чего они хотели добиться и как бы это выглядело.

В ретроспективе и Революция Достоинства тоже может показаться такой эмоциональной революцией из соцсетей. Все вышли против, но ни у кого не оказалось внятной программы. В результате пришлось хвататься за привычные соломинки — язык и коррупцию. Не то, чтобы ими не нужно заниматься, но есть более фундаментальные вещи, требующие немедленного внимания. И, конечно, доверие в обществе. Потому что нам требуется не единство мнений, языка, одежды или вкусовых предпочтений, а взаимное доверие.

Ожидаемого конца истории не произошло потому, что на смену тысячелетнему вооруженному доверию, когда альтернативой вынужденному доверию была вероятность взаимного уничтожения, так и не пришло доверие на основе взаимопонимания. Потому что мы не хотим понимать других. Нам никто не мешает, но мы не хотим. Когда я спрашиваю людей, зачем они говорят и пишут откровенную белиберду, когда в наше время нет ничего проще, чем проверить информацию в интернете, они меня не понимают. Для них важнее как они себя эмоционально чувствуют, в том и заключается их сермяжная правда.

С одной стороны, это хорошо, жить в эпоху, когда любой человек может позволить себе роскошь иметь чувства и выражать эмоции, вместо тупого выживания любой ценой. С другой стороны эмоции — плохие навигаторы по жизни. Не зря же существует судебная формулировка «в состоянии аффекта», то есть эмоции так человека захлестывают, что он за себя не отвечает.

К сожалению, мы все сейчас живём в таком состоянии аффекта: сторонники Трампа, противники Трампа, а об украинцах промолчим, ибо у них что ни слово, то эмоциональный всплеск. И все СМИ, и социальные сети эти эмоции намеренно подпитывают, так как это гарантирует к ним внимание, а значит рекламу, а, значит, деньги. И пока вы с пеной на губах штурмуете правительственные здания, другие за это получают свою долю. Но так устроен мир. И всё возможно в нём. Но после ничего исправить нельзя.

Нет, конечно, можно. Для этого достаточно начать относиться серьёзно к политике. Современная политика больше напоминает Битломанию или футбольные фанатские клубы. Это чисто эмоциональная привязанность к личности, без всякого основания в социально-экономической базе. Отсюда и культ Дональда Трампа, совершенно не связанный с социальным положением его фантов. Впрочем, и культ «Сивочолого Гетьмана» тоже не особо от него отличается. Это игра, часто костюмированная, косплей, с факельными шествиями и хороводами. Это от хорошей жизни. Тут главное не заиграться. Потому что всё имеет свои последствия.

Когда мы выходим на ринг, на корт, на поле, на лёд, на татами, мы сделаем всё возможное, чтобы победить соперника. Это правило любой игры. Но она обязана закончиться, иначе это совсем не игра. Мы пожимаем оппоненту руку. Потому что это наш согражданин, да и просто человек, с которым без взаимного доверия просто не выжить. А жить хочется!

Дмитрий Бергер, Хвиля