Замглавы Нацполиции – о вероятности терактов в Украине и скандальных эпизодах с участием полицейских

Александр Фацевич – замглавы Национальной полиции Украины. Свою карьеру в этой структуре начал с патрульной полиции – работал начальником соответствующего департамента МВД и руководил Главным управлением патрульной полиции в Киеве. До этого Фацевич, за спиной у которого – военное образование, служба в 79-й отдельной аэромобильной бригаде в Николаеве и преподавательская деятельность, воевал в АТО. Спецподразделение Свитязь, которым командовал Фацевич, в 2014-м прошло через самые горячие точки войны на Донбассе, такие как Иловайск и Дебальцево.

В интервью НВ Фацевич рассказывает о том, оправдала ли надежды украинцев патрульная полиция, к запуску которой он был причастен, объясняет, почему в Киеве не может быть терактов, подобных взрыву в питерском метро и признается, с какими сложностями сталкивается как бывший боец АТО.

- Оправдала ли ожидания патрульная полиция в Украине? Верят ли ей?

- По последнему социологическому исследованию уровень доверия к Нацполиции вырос почти на 5% и сейчас 43,5%. Доверие к патрульной полиции так же остается достаточно высоким и составляет 53%. Мы четко понимаем, где есть проблемы, где еще не довели реформу до результата, а в каких направлениях только начинаем работу. Эти данные – убедительный аргумент, который подтверждает, что мы на верном пути.

Просто иногда люди путают доброту со слабостью, и это нормальная реакция на работу. Работать в полиции – это большая нагрузка, но многие не понимают. Сегодня в патрульной полиции около 11 тысяч аттестованных сотрудников. Нагрузка на каждого полицейского очень высока, ведь это большое количество криминальных правонарушений. Экипаж патрульной полиции в Киеве за смену в 12 часов в среднем обслуживает 15-18 вызовов. На начало работы патруля это было меньше десяти вызовов.

В большей степени, недоверие и агрессия по отношению к полиции связаны с ситуацией на Майдане – люди до сих пор помнят те конфликты между милицией и протестующими.

- Много ли уходит от этой большой нагрузки?

- Во всей патрульной полиции на сегодня тех, которые ушли, и тех, которых попросили уйти, чуть более 300 человек. Это на 11 тысяч патрульных в Департаменте патрульной полиции. Да, увольняем, есть ситуации разные: по дисциплине, и за невыход на работу, за вождение в нетрезвом виде.

- А восстанавливаться не пытаются?

- А смысл? Есть случаи, когда пытаются восстановиться и их восстанавливают, но это редко. И какой патрульный, которого уволили за дисциплину, захочет служить в том коллективе, который он, по сути, предал, подставил? И сможет ли он с руководителем этого подразделения служить? 

- Скоро в Киеве пройдет Евровидение. Будет много иностранных гостей, массовые скопления народа. Как готовится к этому Нацполиция? 

- У нас три основных объекта – это Евроклуб, Евромистечко, которое будет на Крещатике, и непосредственно зал МВЦ на Левобережной. Мы рассчитываем привлечь на проведение таких мероприятий около 10 тысяч правоохранителей, это 3 тысяч сотрудников Нацгвардии, 7 тысяч полицейских. В том числе, полиция особого назначения, дополнительно наряды патрульной полиции, взрывотехники и кинологическая служба. Особое внимание к безопасности сейчас – в связи с терактами на территории РФ.

Что касается безопасности гостей, а их мы ожидаем как минимум 20 тысяч, – ко всем участникам Евровидения, ко всем группам будут прикреплены полицейские со знанием английского языка для координации и предоставления помощи. Возле отелей, где они будут проживать, обеспечат круглосуточную охрану. У каждого полицейского будет телефон с горячей линией, даже если сам полицейский не знает английского или другого языка, он всегда сможет сделать вызов, дать трубку человеку и ему все объяснят.

Под руководством МВД мы провели командно-штабные учения со всеми правоохранительными структурами в международном аэропорту Борисполь и в Международном выставочном центре, который станет главной ареной Евровидения-2017. Отдельный ситуационный центр МВД будет контролировать всю безопасность, делать аналитику, прогнозировать и оперативно реагировать на все вызовы, которые могут произойти во время подготовки и проведения песенного конкурса. Также полицейские прошли курсы переговорщиков, ведь использование возможностей «полиции диалога» существенно снижает уровень агрессии участников массовых мероприятий.

- Чего стоит ожидать? Может, каких-то провокаций? 

- Уровень классической террористической угрозы у нас ниже, чем в той же России, я полагаю. Это если не брать во внимание проявления того терроризма, который несёт нашей стране вместе с гибридной войной сама Россия: убийство в один день в Киеве Дениса Вороненкова и взрывы на военных складах боеприпасов в Балаклее, а под конец недели – теракт в Мариуполе, когда взорвали в автомобиле контрразведчика СБУ Александра Хараберюша. Это у нас постоянная такая угроза с Востока. По поводу же культурных мероприятий, таких как Евровидение, у нас нет серьезных опасений, особенно в вопросе террористической угрозы. Но мы готовы ко всему. Все подразделения МВД будут приведены в усиленный режим – та же Нацгвардия, погранслужба. Организация взаимодействия между всеми подразделениями МВД налажена в полном объеме.

- Как бы вы оценили общий уровень преступности на улицах сегодня?

- Она высока, но есть позитивная динамика. В первом квартале 2017-го, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, количество тяжких и особо тяжких преступлений уменьшилось на 19%, а процент раскрываемости возрос. Таких показателей удалось достичь благодаря структурным реформам, работе и кадровому обновлению.

Самое эффективное – это профилактика преступлений и возможность раскрыть его по горячим следам, с помощью пешего патруля. Для этого на определенных проблемных участках, в определенных частях района или микрорайона выставляются тактические группы – пешие полицейские, которые смогут оперативно среагировать. Ведь патрульный полицейский на машине прикован к транспорту, а значит, радиус его действия становится меньше. Поэтому сейчас это основной месседж и задача тактических групп – профилактика уличных преступлений и раскрытие их по горячим следам. Человек будет чувствовать, что ему ничего не угрожает и он в безопасности.

- Вы сказали, что уровень террористической угрозы в Украине ниже, чем в России. Но все-таки, насколько большая возможность пронести что-то в то же метро?

- Сейчас контроль жесткий, хотя все же еще бывают случаи. Но и создавать панику нельзя. Люди задаются вопросом, мол, а что мы будем делать, если у нас такое случится? Да вы радуйтесь, что у нас этого не происходит. И все теракты в любом случае связаны с политикой, политикой конкретного государства. Радикализм у нас же связан только с тем, что мы можем пожечь фаера и пару шин. У нас сознательный украинский народ. Все всё понимают и знают. Люди с Донбасса, переселенцы – они видят, как гибнут дети, женщины. И я это видел своими глазами. Когда происходит теракт в центре такого многомиллионного города, как Санкт-Петербург, когда от каких-то 400 грамм тротила с гвоздями гибнет 15 человек – это очень неприятно.

Такие случаи, как стрельба из гранатометов по [польскому] консульству в Луцке, например – это провокация, попытка расшатать общество и отношения между европейскими государствами, это неправильно. Факт зарегистрирован как террористический акт. Да, это так. И я бы человека и группу, который организовал это, посадил за терроризм. Но на самом деле это просто провокация и попытка расшатать отношения между государствами, расшатать ситуацию в стране.

- В новую полицию пошло служить немало бывших атошников – тех, кто прошел через войну на Донбассе. В том числе – вы. 

- Сегодня полиции иногда приходится работать с нарушениями общественного порядка, в том числе, в которых задействованы и бывшие атошники. И что получается? Когда-то мы вместе проходили службу, может, даже стояли в одном строю. Очень много сотрудников МВД, не только из добровольческих батальонов, а, например, из бывшего Беркута, погибли на Донбассе. Но все забыли о том, что такие ребята разбились вместе с Сергеем Кульчицким (генерал-майор, погиб 29 мая 2014-го в результате падения вертолета, сбитого террористами вблизи горы Карачун под Славянском Донецкой области, - прим.) – это были не только добровольцы, но и сотрудники милиции, отрядов особого назначения. Все эти люди тоже туда ездили, выводили колонны и погибали под обстрелами вместе с бронетехникой. Об этом забыли? Когда милиционеру кричат в лицо: «Да я – атошник», и чуть ли не плюют, называя предателем. А он стоит и думает: а я кто?..

Там мы были в одном строю, здесь у нас другие понятия. Я хочу порядка, я выполняю свою задачу. Но в случае необходимости я не боюсь завтра надеть камуфляж, разгрузку, взять автомат и пойти дальше командовать ротой на фронте. А другие все еще предпочитают бегать, кидать бутылки в Нацгвардию, бить витрины. Не этим должна заниматься молодежь. Пусть идут в силовые структуры, там свою энергию тратят на полезные вещи. Иначе – риск стать на преступный путь, потому что иначе не умеют.

- Думаю, такие настроения появились после Майдана, когда люди поняли, что можно заходить в административные здания, бить эти самые витрины, кидаться коктейлями Молотова. Только сейчас эти методы уже не к месту.

- Наверняка пользуются этим и некоторые люди, связанные с криминалом – таким способом пытаются захватывать определенные объекты, давить на других ради теневого заработка. При этом, подстрекают молодежь, которая не понимает – думают, что так надо, что это законно. Пропаганда очень жесткая. На самом деле в этом помогают и наши СМИ. Смотришь телевизор – там один негатив. Все плохо. И этим негативом накачивают общество. Давайте, может, еще и русские каналы запустим? Завтра часть населения начнет думать, как россияне, которые любят Путина. Включить Киселева – так завтра часть общества будет, как Киселев.

Если ты полицейский – все воспринимается совершенно иначе. Скажем, вот если взять Фацевича как атошника. Я – десантник, командовал милицейской ротой Свитязь и побывал с ней в двух самых жестоких битвах этой войны – Иловайске и Дебальцевом, то как атошнику мне многое возможно и допустимо. Вот завтра как атошник пошел Фацевич и сказал: «Я не хочу, чтоб этот ларек тут стоял», стал бы разбираться с документами, с хозяином, чтоб этого ларька тут не было. Если бы я был простым гражданином – ударил бы и ничего бы мне не сказали, был бы героем, что с ларьком незаконным поборолся. А придет Фацевич как полицейский, начнут пальцем тыкать и говорить, что Аваков понабирал предателей, всюду «зрада», потому что я должностное лицо, «чиновник», как говорят в народе. И если я применил физическую силу, потому что защищал себя, скажем, то я уже такой-сякой.

- И много таких претензий в ваш адрес?

- Немного, но бывают. Скажем, ситуация с Сергеем Олейником – полицейским, который застрелил парня во время погони за БМВ в феврале прошлого года. Я его могу взять на работу, могу вернуть обратно в строй. Он был отстранен, но не был уволен. Было проведено служебное расследование, и я как руководитель считаю, что он может проходить службу в полиции и дальше. Я общался с психологом об этом, пришел к выводу, что Олейник не может выходить патрулировать на улицу, чтоб работать там. Но он вполне может заниматься административными функциями в аппарате. В итоге – что? Весь Фейсбук свистит, что «убийцу» Олейника снова взяли в полицию. А на деле же я парнишку не выбросил куда-то. А так у него есть задачи, которые он выполняет согласно рекомендациям психолога. А суд вынесет своё решение, мы считаем, что умысла убивать потерпевшего тогда у него не было.  

Люди должны понимать: полиция – чтобы защищать. У нас есть недостатки, но над ними мы работаем. А какие-то радикальные проявления... В Полтаве полицейский получил открытый перелом носа. За то, что пытался растащить две стороны, которые друг друга резали ножами. За что получил? За то, что он полицейский?

Реформа в Нацполиции – это не просто мы переставили шашки, создали новую структуру. Это найти подход другой к людям. Мы повернулись к народу лицом. Теперь осталось, чтоб часть этого самого народа повернулась лицом к нам. Как показала практика, у нашей полиции очень хорошая подготовка – например, оперативная, и старая школа милиции тоже хорошая. Но советский принцип больше не работает. Это показала и Оранжевая революция, а потом и Майдан.

Александра Горчинская, Новое Время