«Стоит над Бугом будкой любимый город»

В центре Советской трактор с прицепом. Кран ставит в прицеп двенадцатую «позвонишку». Руки дошли? Политическая воля появилась? Что на самом деле происходит? Отвечает Карл Маркс: «С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот в надстройке». Перевожу с научного на уличный: «Доходы в этих киосках упали, хозяева сливают тему». А когда же исчезнут остальные будки, из-за которых наш город получил верное прозвище «Будколаев»? Отвечу оптимистично: не скоро! В ближайшее время мы можем увидеть даже некоторый их количественный рост наряду с падением качества. 

Чтобы понять смысл картины надо отойти от неё на некоторое расстояние. Чтобы рассмотреть социальное явление, надо увидеть его в сочетании с процессами, происходящими на протяжении достаточно большого (для жизни одного поколения) отрезка времени. Итак, уходим в прошлое. Для начала в недалёкое. В то, чему лично были свидетелями и соучастниками.

Как это ни стыдно признавать, я был первым «будочником» на Советской. Первым не в смысле «лучшим», а в смысле пионером. В начале голодных девяностых, оставшись без собственного театра, экономический успех которого съела инфляция, я оказался без малейших средств к существованию. Меня спасла пустая будка диспетчера, которую «бросил» таксопарк. Договорившись про арендную плату, я провёл электричество, повесил новогоднюю гирлянду и начал круглосуточно торговать шоколадками «Команчи» и сигаретами «Магна». Я был единственный в центре города, у кого тогда можно было купить «жевать и курить» после заката. Спустя два месяца я попал на телевидение, и моя карьера торгаша закончилась.

В середине девяностых с многочисленными будками в центре города уже боролись работники исполкома «взрослыми» методами, иногда преодолевая физическое сопротивление. Но безуспешно. Киоски росли как плесень, которую плодит подходящий климат: в нашем случае  нищета и коррупция. Именно нищета – основная причина роста «будкограда». Каждый раз, когда Николаев погружается в экономический мрак (а это бывало в нашей истории уже не раз), люди выходят на улицу. Но не для того чтобы отстаивать свои права или требовать у власти решительных действий, а для того чтобы хоть что-то продать (одни) и подешевле купить (другие). А потом поменяться ролями.  

Середина XIX века. В Крымской войне российская империя потеряла черноморский флот и нарвалась на запрет иметь его в ближайшие годы. Адмиралтейство было ликвидировано. Город, ориентированный исключительно на судостроение (причём военное имперское, в котором корабли обходились казне втрое дороже купленных за границей), начал хиреть. «В опустевшем, обезлюдевшем городе жизнь совсем остановилась, не предъявляя уже никаких запросов»**. 

А тут ещё вот какая негоразда: к этому времени власти закончили выселение евреев из Николаева. Всё это привело к тому, что упали цены на недвижимость, утекли (в Одессу, Херсон, Алешки и т.д.) миллионные капиталы, сократилось количество купцов и ремесленников. Оставшиеся торговцы в условиях отсутствия конкуренции вступили в преступный сговор и искусственно подняли цены на все необходимые товары. Уменьшились поступления в казну. Город нищал. Торговля из приспособленных помещений и мест (коих, к слову сказать, хватало в Николаеве) выплеснулась на улицы, уходя от сборов.

А в это время на три десятка тысяч жителей города уже существовали три больших рынка (Военный, Сенной и Шлагбаумский) и один огромный Базар. Находясь в центре, Базарная площадь занимала значительную часть города.

От Херсонской (проспект Ленина) она тянулась до Привозной (Дунаева), а от Соборной (Советской) до Молдаванской (Декабристов). Лоточная же торговля просачивалась на юг до Сенной Площади и выплёскивалась на Херсонскую (до Черниговской). Сколько и где в остальных местах торговали, сейчас сложно уже сказать, но ситуация, в которой сегодня находится Николаев, может помочь нам дорисовать масштабы торгового хаоса тех лет.

Назначение губернатором Николаева адмирала фон Глазенапа изменило жизнь города. Вся торговля была упорядочена и начала приносить солидный доход. Приходы с торговых площадей в первый же год превысили весь остальной земельный налог, который платили горожане. Но это произошло не на пустом месте, а вследствие быстрого развития Николаева как центра международной зерновой торговли, а позднее вновь как судостроительного гиганта. Промышленный рост дал работу десяткам тысяч людей и толчок цивилизованному развитию торговли.

Не надо быть Марксом, чтобы понять простой факт: пока у города не появится новая макроэкономическая жизнь, мы обречены ходить на дешёвые рынки, покупать у незаконных торговцев контрафактные товары. Потому что каждому из нас это экономически выгодно. Мы не можем, как граждане богатых стран, выезжать раз в неделю на своих автомобилях в загородные супермаркеты, чтобы купить еды на неделю. Мы идём в ближайший ларёк и покупаем колбасу неизвестного происхождения, потому что у нас нет денег на иную. Супермаркеты Николаева потеряли былую славу. Продуктовые магазины, магазинчики, ларёчки, будки, киоски открываются у каждого под носом, заманивая к себе обнищавшего покупателя с его последней отложенной на еду копейкой.

А вот бороться с коррупцией надо. И можно. Для этого достаточно лишь политической воли и совести. А это, согласитесь, товар сегодня дефицитный. 

** «Исторический очерк столетнего существования города Николаева» Григорий Ге. 1890 г.