«Влезь или умри». Как выживает Донбасс

«Украина может превратиться в Сомали» — так в разговоре с «Газетой.Ru» сформулировал суть российской политики на украинском направлении один из высокопоставленных чиновников. Очевидно, он имел в виду, что Россия не будет возражать, если ситуация на Украине станет неуправляемой и в конечном итоге приведет даже к распаду страны. Спустя год после «референдумов» Сомали уже напоминают самопровозглашенные республики Донбасса — ДНР и ЛНР.

Стоит признать, за год после референдума о самоопределении народные республики проделали большой путь. Из разрозненных группировок местных и российских полевых командиров, часто конфликтующих друг с другом, в Донецке и Луганске появилось подобие центральной власти.

Наконец наведен минимальный порядок в правоохранительной сфере. В том же Донецке выйти на улицы вплоть до вечернего комендантского часа не страшно. Самопровозглашенные республики идут к единоначалию. За последние полгода на улицах резко снизилось число людей с автоматом не при исполнении, принадлежавших к разношерстным военизированным группам.

Ситуация коренным образом отличается от прошлого лета, когда при регулярных обстрелах города артиллерией в Донецке царила настоящая паранойя: на улицах буквально ловили велосипедистов и всех, кто был с мобильным телефоном, подозревая в них корректировщиков ВСУ.

 

 

Легенды среди ополченцев на этот счет ходили самые разные, корректировщиков даже искали в машинах ОБСЕ и Красного Креста. В итоге в июне этого года в ДНР даже запретили иностранные НПО.

На сегодня в Донецкой республике есть все формальные институты республиканской власти — ародный совет, совет министров, профильные ведомства, начали работать суды. Имеется даже свой республиканский омбудсмен, а в министерстве транспорта есть действующий департамент морского и речного транспорта при полном отсутствии портов и судоходных рек. Порой система правительства выглядит так, как будто тупо сняли слепок с российских госструктур.

Но реальную власть и личную безопасность от политических преследований здесь определяет наличие своих штыков и хороших связей в Москве. «Обоснованная военная диктатура» — так исчерпывающе описывает структуру ДНР глава совбеза республики Александр Ходаковский. В недавнем разговоре с «Газетой.Ru» Александр Ходаковский оценил количество проукраинских граждан в Донецке: не больше 14% при довоенных цифрах 25%. К этому республики шли долгим путем.

Как чистили область от сторонников Украины

Первая мишень для политических чисток — проукраинские граждане. Большинство открытых сторонников единой Украины залегли на дно или бежали в первые месяцы становления народных республик. С началом «русской весны» был взят курс на подавление любой публичной проукраинской активности. Без драк обошелся только первый проукраинский митинг, на второй уже была организована полноценная атака, на третьем был убит первый человек. Тактика была продуманной и действенной: если на втором митинге было около 10 тыс. человек с женщинами и детьми, то на третий уже вышло только 800 молодых людей из футбольных ультрас, афганцев и просто отчаянных украинских патриотов. Их уже били по-взрослому.

В середине марта прошлого года в милицейском автобусе зарезали ранее избитого активиста Дмитрия Чернявского, дончанина, студента Львовского университета и бывшего пресс-секретаря националистической партии «Свобода». С этим митингом связано начало «карьеры» будущего знаменитого комбата Семена Семенченко. Константин Гришин (так зовут в миру Семенченко) был в «Самообороне» и не подвез к площади Ленина заготовленную на случай драки арматуру. 

 

 

Но нужно признать, что после убийства Чернявского на центральной площади украинские митинги не собирались больше месяца — с 13 марта по 17 апреля. Последний митинг прошел 28 апреля, и его уже уничтожали по всем правилам военного времени на всем протяжении центральной в Донецке улицы Артема. С этого времени процесс вошел в военную фазу. Вся проукраинская самооборона выехала в сторону Днепропетровска, где стала костяком батальона «Днепр-1», другая часть сформировала батальон «Донбасс».

С первых дней была проявлена минимальная толерантность к журналистам. Людей с камерами били, если они не показывали российский паспорт. Журналистка из России Анна Домбровская вспоминает, что при съемках референдума 11 мая в Мариуполе она так часто показывала паспорт, что в итоге стала просто держать его раскрытым над камерой.

Затем пришел черед местной прессы и появления своей. После формирования 16 мая правительства Александра Бородая к этим вопросам подошли системно.

Тогда за какую-то неделю были захвачены редакторы старейших газет «Вечерний Донецк» и «Донбасс» (оба издания перестали выходить после освобождения своих руководителей), случилось нападение на типографию «Новый мир», которая печатала «не такие» газеты, и, наконец, вооруженные люди вошли на макеевский телеканал «Юнион». Тогда же в мае вышел первый номер газеты «Новороссия» Павла Губарева и начало свое вещание первое радио ДНР. Как только государственная власть ДНР вытеснила украинскую, были отключены все украинские телеканалы, и министерство информации спустило провайдерам приказ об отключении на территории ДНР доступа более чем к 40 украинским сайтам, как центральным, так и местным.

Минимальная толерантность была проявлена к представителям «неправильных» церквей. С февраля 2014 года в Донецке на площади Конституции пастором одной из протестантских церквей Сергеем Косяком был организован молитвенный марафон за мир на Украине. Люди собирались каждый день в 18.00 на часовую молитву под открытым небом. Туда приходили протестанты, мусульмане, грекокатолики и православные. Хотя, нужно признать, священников УПЦ Московского патриархата там не было. Когда запугивания не дали результата, был захвачен пастор Сергей Косяк и показательно избит в помещениях ДонОГА, отведенных под НКВД (так поначалу называлась одна из правоохранительных групп ДНР). К лету в Донецке закрылись церкви грекокатоликов, закрылся на время католический костел, выехал отличавшийся проукраинскими взглядами муфтий областного управления мусульман Саид Исмаилов, бежали пасторы протестантских церквей во главе с Косяком.

Что интересно, во время взятия под контроль ДНР в сентябре 2014 года Новоазовского и Тельмановского районов из-за реальной угрозы ареста оттуда бежал владыка Сергий, глава УПЦ КП в области. Он был замечен в гуманитарной помощи солдатам украинской армии, стоявшей в этих районах с марта. 

К концу августа пришел черед университетов. Первым был взят Донецкий национальный университет. Туда с автоматчиками зашел бывший преподаватель исторического факультета Сергей Барышников, уволенный в свое время за взятку. В сентябре он был назначен ректором, а часть университета (в основном гуманитарная) выехала в Винницу. Кстати, по прошествии учебного года Барышникова в университете уже нет. После коллективного письма преподавателей, обвинявших ректора в присвоении финансовых потоков, в марте 2015-го власти ДНР его все же убрали.

Аналогично под юрисдикцию ДНР перешли Донецкие медицинский и технический университеты. Часть профессуры и студентов при этом выехала из города — создавать вузы в изгнании, работать и учиться в других университетах Украины. «Нас было больше 700 человек из Донецка и Луганска. Всех временно взяли на бюджет, многих без утерянных или оставленных в своих городах документов», — рассказывает студентка ДонГМУ Ксения о первом собрании студентов-переселенцев в Киевском медицинском университете имени Богомольца.

Вспоминая о весне-лете 2014 года, нельзя не упомянуть об охоте на проукраинских депутатов. Абсолютное большинство депутатов местных советов проходили по квоте Партии регионов и практически назначались из числа бизнес-элиты регионов. Во время «русской весны» это сыграло с «регионалами» злую шутку. «Назначенные» депутаты не были и не хотели быть лидерами и не имели никакого влияния. В основном они просто разбежались. И к примеру, Донецкий областной совет не может собраться до сих пор. На последнюю попытку сбора в Мариуполе отозвались 20 депутатов, и сессия не состоялась. Полномочия формирования бюджета области в итоге пришлось специальным указом президента передать областной администрации.

Но кое-где оппозиция пробивалась в городские советы. Из 3500 депутатов Донецкой области от проукраинской оппозиции было всего 42 человека, и все они были активны и на виду. Первым убили Владимира Рыбака из Горловки. Он пытался не дать снять флаг Украины над городским советом. Его вывезли в Славянск к Игорю Стрелкову. Впоследствии его тело со следами пыток и распоротым животом было найдено в Северском Донце. Экспертиза показала, что в реку его бросили еще живым.

 

 

В Славянске в первые же дни напали на единственного здесь депутата от оппозиции Олега Зонтова, но за него заступилась тогдашний мэр Неля Штепа. И Зонтов с мариупольским депутатом Александром Ярошенко еще успели 22 апреля вывезти тело Рыбака из Славянска. К тому времени за головы депутатов от оппозиции назначались премии. За доставку в Славянск Александра Толстогузова из Краматорска предлагалось, например, 25 тыс. грн ($2,3 тыс.). Немного вроде за человека, но тоже деньги.

Громко прогремело в регионе исчезновение депутата Новоазовского районного совета от «Блока Юлии Тимошенко» Василия Коваленко. У него была база отдыха на берегу Азовского моря в селе Безымянном. Там летом 2014-го пряталось от войны много дончан вне зависимости от политических взглядов. Еще Коваленко помогал расположенным в округе украинским частям. Когда пришла ДНР, его арестовывали дважды. Второй раз он исчез бесследно.

Жилье многих беженцев заняли ополченцы, они же экспроприировали различные гостиницы («Ливерпуль», например, что стоит в центре города) и жилые здания под военные городки.

Под казармы занимались спортивные клубы и просто промышленные здания государственных предприятий. Но никто не брезговал фешенебельными гостиницами. К примеру, местные казаки контролировали два крупных донецких рынка и имели пять баз, центральной жемчужиной которых был фешенебельный отель «Прага», скрытый среди частной застройки в районе городских прудов.

30 апреля в ДНР занялись игрой в казаки-разбойники, зачищая город от неподконтрольных казачьих соединений. Ночью брали одну из баз казаков в Буденновском районе. В городе была слышна канонада вплоть до крупнокалиберных пулеметов и пушек, время от времени по городу вспыхивали перестрелки. На некоторых базах находили заложников, за которых требовали выкуп.

«Их было около 3 тыс., — рассказывал потом источник в правительстве ДНР. — Большинство теперь зачислены в Республиканскую гвардию, пара сотен сидит, кто-то убит, а атаман их Батя бежал с женой в Россию. Не может быть двух Бать в республике! Он глупый оказался, должность принял, расслабился, поехал в Москву, и в его отсутствие подразделения стали разоружать. Сейчас в Крым к сбежавшим хозяевам рынков «Сокол» и «Текстильщик» отправили посланцев, чтобы присылали администраторов, налаживали работу и платили в бюджет». А вышедшие из Славянска ополченцы организованно заселились с семьями в четыре 12-этажных студенческих общежития Донецкого национального университета.

 

 

С квартирами и частными домами все по-разному. Заселение можно определить как стихийное или организованное. Со стихийным все ясно: многие «приезжие» живут в отжатых домах и квартирах переселенцев, обнаруженных с помощью оставшегося участкового или бдительных соседей. Но есть и централизованный поиск: на особый учет взяты квартиры и дома уехавших работать на Украину судей, прокуроров, милиционеров, народных депутатов. Тут с каждым поступают индивидуально. Под чье-то жилье захвачена квартира самого молодого депутата Верховной рады, главы партии «Удар» в Донецкой области Егора Фирсова. Недавно прогремел захват трех квартир хозяйки одной из частных медклиник. Она умудрилась вывезти из Донецка оборудование своей клиники и персонал. Сейчас они работают в Мариуполе и Киеве. Вывоз любого оборудования из Донецка — обычно неразрешимая проблема. Когда уже в 2015 году у властей молодой республики дотянулись руки до этой клиники, они обнаружили, что оборудования уже нет. У хозяйки показательно нашли и забрали три квартиры.

И сторонников Новороссии тоже

Как выразился один из местных жителей, за прошедший год посадки министров и других крупных чиновников в республиках превратились в национальный вид спорта. Только при Александре Захарченко более десятка министров успело побывать «на подвале».

Политолог, уроженец Донецка Роман Манекин, сам недавно побывавший на допросе в антишпионском управлении МГБ (бывшая СБУ) из-за критики минских соглашений, описывал схему следующим образом: чекисты приходят к главе республики с папками, кидают их на стол, но у самого Захарченко не хватает времени со всем разбираться. На человека дают отмашку. Несмотря на то что дело зачастую разваливается из-за отсутствия фактуры, опального чиновника все равно продолжают держать в заключении. Сказываются неразбериха в правоохранительной системе, зачаточность института адвокатуры и судов и разборки кланов в системе власти, когда каждая сторона пытается вбросить компромат на оппонентов.

Сегодня попасть в оборот МГБ грозит всем активным сторонникам проекта «Новороссия» и первым волнам революционеров, по разным причинам не успевшим встроиться в систему власти и получить московскую протекцию. «Это просто какая-то катастрофа, — рассказывает местный журналист. — Они все не могут говорить! В смысле им запрещено!» Имелись в виду гражданские чиновники ДНР. С одной стороны, им и отвечать нечего, с другой — их так часто и неожиданно арестовывают, что они изо всех сил стараются не высовываться. Неприкасаемых в республике нет.

Даже самый известный ветеран движения — бывший народный губернатор Павел Губарев — задерживался уже дважды. Первый раз — чеченцами за якобы сказанные в адрес Рамзана Кадырова обидные слова. Второй — уже по-серьезному — за ночную стрельбу в сторону одной из воинских баз.

 

 

В ДНР принципиальные противники «центральной власти» кончились после удаления из Горловки лидера местных ополченцев Игоря Безлера. И в этом смысле она сильно отличается от ЛНР, где только с вхождением в города украинской армии прекратили свое существование Лисичанская и Северодонецкая народные республики и вооруженная оппозиция Плотницкому существовала или еще существует в каждом уважающем себя городке. Но с ней, нужно признать, целенаправленно ведут жесткие дискуссии. Так, при подозрительных обстоятельствах в этом мае погиб публичный критик минских соглашений с Луганщины комбриг «Призрака» Алексей Мозговой.

В Луганске же с политическими оппонентами борются еще жестче, чем в ДНР. Если, например, активные критики ДНР Игорь Стрелков и Игорь Безлер были выдавлены в Россию, то в ЛНР власти устранили главу ГБР «Бэтмен» Александра Беднова. При странных обстоятельствах погиб глава Первомайска Евгений Ищенко.

Рецепт выживания — «влейся или умри (уйди)». И даже если под твоим командованием вооруженное формирование и ты пытаешься гнуть свою политическую линию — тебя отсекут от поставок «военторга».

Символично, что после объявления о закрытии Новороссии главой МИД ДНР Александром Кофманом попал «на подвал» сторонник проекта — бывший замминистра иностранных дел Донецкой республики Борис Борисов. На допросы в ДНР вызывают одного из самых знаменитых поставщиков негуманитарной помощи ДНР Александра Жучковского, а российскую границу блокируют для нецентрализованных поставок оружия от идейных сторонников Новороссии.

Попали в заключение и многие депутаты заморозившего политическую деятельность парламента Новороссии. По иронии судьбы в ДНР основная часть вносящих законопроекты в народном совете именно искренние сторонники идеи Новороссии из первой волны революционеров, а не назначенные Александром Захарченко депутаты.

При взятии «политических» сотрудниками МГБ надо поднимать максимальный резонанс вокруг этого дела, тогда снижаются шансы, что человек навсегда пропадет без вести. При благоприятных обстоятельствах после нескольких месяцев человека отпустят целым и невредимым.

Гуманитарная помощь из России исчезает

Гуманитарная помощь из регулярных колонн российских белых грузовиков, подаваемая в российских СМИ как главная надежда жителей Донбасса, откровенная фикция.

Как признавалось при поездке корреспондента по Донбассу абсолютное большинство мирных жителей, от Донецка до Мариновки, российскую гуманитарку они в глаза не видели. После каждой волны белых грузовиков гуманитарку выбрасывают на рынки либо она оседает в вооруженных формированиях.

Воровство же в гуманитарной сфере напоминает скандальные истории с другими российскими сателлитами — Южной Осетией и Абхазией. В январе 2011 года Счетная палата России по итогам проверки использования бюджетных средств при оказании финпомощи Абхазии выявила нарушения на общую сумму 346,8 млн руб. А Slon.Ru в прошлом году ссылался на отчет Счетной палаты РФ об эффективности бюджетных инвестиций в Южной Осетии в 2011–2012 годах с грифом «Для служебного пользования». Оказалось, что почти треть финансирования потрачена неэффективно или вовсе пропала. Около 6 млрд руб. заморожено в незавершенном строительстве, 2,5 млрд руб. потрачено «неэффективно», а часть денег просто «потерялась».

Противостоять этому, тем более в условиях военной обстановки, тяжело. Не особенно помогло и создание прошлой осенью Центра управления восстановлением Донбасса, который курируют российские спецы. Глава луганской бригады «Одесса» Алексей Фоминов при попытке расследования хищений в гуманитарной сфере вошел в конфликт с центром и попал за решетку. А у независимых наблюдателей из Москвы остаются проблемы с доступом к полноценному расследованию в республиках. Одну из таких групп правозащитников, например, автоматчики развернули на границе ЛНР. «Вышли несколько бойцов и сказали, что нам дальше нельзя», — вспоминает один из них.

 

 

С этим контрастирует ситуация с кормящей весь Донбасс гуманитаркой олигарха Рината Ахметова из штаба «Поможем». На его продукции, распределяемой через узловой центр в «Донбасс Арене», ставят специальные штемпели «Не для продажи» — в отличие от помощи с российских складов. И она доходит до всех уголков Донбасса. Из-за такого яркого контраста с распределением российской гуманитарки даже ходят слухи, что Россия сознательно пытается повысить авторитет старых донецких элит, бежавших в Киев, в реинтеграционных целях. Бывшие хозяева Донбасса, такие как «регионал» Александр Ефремов в Луганске или Ринат Ахметов в Донецке, действительно сохраняют много людей в новой системе власти даже после своего бегства из регионов. 

Однако и с «ахметовскими наборами» в последнее время проблемы. Последний конвой в Донецк пробивался девять дней, и 600 т продовольствия въехало в город через Майорск только с 16-й попытки. Конвой имел все мыслимые и немыслимые разрешения и документы, заручился поддержкой даже посла США, но не мог больше недели преодолеть сопротивление бойцов добровольческого батальона на блокпосту. Разумеется, эти бойцы выполняли чей-то приказ.

Киев жестко блокирует все пути на неподконтрольные территории, стараясь полностью перевалить экономическую и социальную ответственность на российских кураторов. Мол, «хотели независимости — получите».

Из-за отсутствия работы, перебоев с гуманитаркой, наконец, войны обычные люди, особенно социально незащищенные, влачат жалкое существование. Пенсии более или менее регулярно начали давать с апреля, просто умножив украинские выплаты на два при переводе в рубли. До этого пару раз за полгода пенсионерам давали помощь в размере 1 тыс. грн. А цены здесь в разы выше даже не киевских, а «прифронтовых» мариупольских, краматорских, константиновских. Свинина на рынке в Краматорске стоит 70 грн, в Донецке — 130 грн. 

«Мясо для бедных» — охлажденная курятина — до ДНР в принципе не добирается, здесь в продаже только замороженные куриные субпродукты. И если цены на мясо при сравнении можно умножать на два, то к овощам, фруктам, свежей рыбе можно смело применять коэффициент 3. Магазины понемногу заполняют российские напитки, консервы и товары длительного хранения. Но нужно понимать, что в России все больше — и цены, и зарплаты. На практике это означает, например, что двухлитровая баклажка российского пива в Донецке стоит 75 грн, а такая же украинского в Мариуполе — 24 грн. Со всеми издержками доставки даже через Россию получается, что такие перевозки — золотая жила для «серых» транспортных схем.

 

 

До введения с 1 января элементов экономической блокады товары относительно свободно перемещались на Украину и обратно. Однако после введения жесткого пропускного режима и пробивания всех по базам СБУ очереди даже из «разрешенных» грузовиков на блокпостах к подконтрольным Киеву территориям растягиваются на сутки. Эта система дает небывалые возможности для незаконных поборов с грузов как украинскими, так и республиканскими силовиками, таким образом, напрямую заинтересованными в продолжении конфликта. Например, один из дальнобойщиков рассказывал корреспонденту, что его грузовик пропустили через украинский блокпост за 3 тыс. грн, даже не проверив содержимое.

Люди бегут

Хаос в регионе привел к массовому бегству из региона наиболее квалифицированных и состоятельных граждан. Из Донбасса в украинские регионы к 15 апреля переселились 1,228 млн человек, говорится в апрельском докладе управления ООН по координации гуманитарных вопросов. По данным близкого к властям Российского института стратегических исследований (РИСИ), сейчас в Донбассе проживает примерно 3 млн человек, из которых большая часть — пенсионеры и социально незащищенные слои населения.

При обратной поездке в Россию на КПП один из сотрудников ФСБ спросил парня из Луганска, куда он едет. «Работать в Москве кем придется», — ответил тот. «Бежать куда угодно, чтобы устроиться кем угодно» — примерно так думает большинство представителей местной интеллигенции и молодежи. Работы в ДНР и ЛНР почти нигде, кроме ополчения и госструктур, нет. Несмотря на тесное сотрудничество российских профильных ведомств с коллегами из республик, российские транши на социалку по объемам намного скромнее объемов помощи «военторга», говорят источники в республиках. Эти средства скорее поддерживают здесь жизнь на грани существования, конкретные суммы тщательно скрываются. Так, в прошлом году местный коммунист Борис Литвинов признался в СМИ, что наличные гривны поступают из российского Крыма. При этом в ДНР бытовало мнение, что Литвинов слишком много говорит. И после того, как пожилой коммунист побывал в МГБ, он больше ничего такого не рассказывает.

Но очевидно: в Москве до сих пор сохраняются сомнения в необходимости вкладывания серьезных ресурсов в госстроительство на этих территориях. Зачаточность финансовой системы и неопределенный статус ожидаемо приводят к тому, что местная экономика строится на «крышевании» местного бизнеса и выживших производств военно-политическими группировками. Большинство магазинов и фирм закрылось еще в первые месяцы конфликта, а на освободившееся место приходит теневой бизнес из России. Повсюду на улицах Донецка можно видеть дорогие иномарки с ростовскими и московскими номерами, столики ресторанов в центре города занимают авторитетные бизнесмены из России. Понятно, что ведение таких дел невозможно без серьезной «крыши». И эти «серые» схемы могут быть выгодны для отдельных представителей военных и политических элит.

Последнее время наблюдается тенденция к монополизации рынка «крышевания». «Вот увидите, следующим после казаков будет «Восток», — говорит начальник отдела безопасности одной из донецких фирм. — Все понемногу переходит под «Оплот», а значит, и под Захарченко. Другие батальоны живут с «мелочи». У «Востока» из «больших кусков» остались только лекарства и шахта имени Засядько».

 

 

Снижение уровня жизни и голодные смерти в отдельных случаях власти ожидаемо объясняют военным временем. Но публично декларируемые цели этой войны вызывают много вопросов у рядовых и командиров, а также у гражданских лиц. Они не видят смысла умирать на фронте за декларируемую Минском-1–2 реинтеграцию. Возвращение в юридическое поле Украины и ее контроль над границами уничтожат ополченцев и российских ставленников, ибо гарантии дать не может никто. Мало того, многие понимают, что мир на любых условиях неизбежно уничтожит целый пласт возникших «новых элит». Новые времена потребуют новых управленцев, и не украинцы, а вернувшиеся к своим домам и разрушенному бизнесу умеренно пророссийские бывшие «регионалы» однозначно вытеснят на обочину нынешних народных героев. И это они понимают достаточно хорошо.

А на другие условия, несмотря на многие военные поражения за год, Киев не согласен. Ведь украинские элиты не видят смысла кормить эти территории, если они останутся под реальным контролем Кремля.

«То, что мы имеем сейчас на Украине и в Новороссии, — это колоссальнейший провал, который неизвестно как можно замазать, — заявил в одном из последних интервью бывший лидер ополченцев Славянска Игорь Стрелков. — Была сделана ставка, чтобы договориться с Украиной, был написан план о том, что мы возвращаем в Украину две автономии — Донецкую и Луганскую — во главе с нашими ставленниками, а за это Украина де-факто признает переход Крыма к РФ, и мы продолжаем возвращаться на круги своя, санкции постепенно начинают отменяться, и все становится как было плюс Крым. План «замечательный», в кавычках, конечно. Чем он был еще силен: если Донецк и Луганск возвращаются как автономии, Украина становится федеральным государством и, соответственно, таким образом ставится предохранитель на ее вхождение в НАТО. Россия получает рычаги влияния на Киев в виде автономных регионов, и все успокаивается. Все было логично, но забыли согласовать с Киевом: со всеми согласовали, а с Киевом забыли».

Кому нужен Донбасс

Пока все идет к наихудшим для простых донбассцев сценариям. Например, к замораживанию конфликта, когда стороны будут ждать экономического и политического хаоса на территории оппонента. Или новый виток войны с очередной порцией введенных «отпускников» и сохранением статус-кво с очередной попыткой затянуть время и ждать измора противника. Оба варианта «хитрого плана Путина», как язвят сторонники радикальной линии в России, для самопровозглашенных республик выглядят тупиковыми.

С 1 января вступила в силу транспортная блокада Донбасса со стороны Киева. Месяцем ранее Украина отключила банки и свернула все финансирование на неконтролируемых территориях. С 18 июня СБУ приняла новый документ о пропускной системе. Теперь запрещено всякое автобусное сообщение с оккупированными территориями; всякое перемещение грузов, товаров и лекарств можно на личном автотранспорте и такси, у которого меньше девяти пассажирских мест.

Резко облегчен вывоз оттуда детей — и резко затруднен их ввоз. Теперь детей в Донецк и Луганск можно ввезти только при наличии нотариально заверенных разрешений от обоих родителей. Множество семей ополченцев живут на Украине, но в Донецке нет украинских нотариусов — нет в принципе. И эти разрешения от отцов не получить и не переслать. Разрешена перевозка грузов только международных гуманитарных миссий. На момент работы над материалом под Волновахой стояла в очереди пара грузовиков с маркировкой ООН.

Блокада мобилизовала в ополчение многих местных жителей, которые потеряли все другие способы прокормиться. Она стала серьезнейшим ударом со стороны Киева по оставшимся социально-экономическим связям с неконтролируемой территорией. Многие из оставшихся в Донецке и Луганске проукраинских активистов окончательно потеряли надежду на возвращение региона в украинское лоно.

Но большой вопрос, нужен ли «зависший в нигде» регион и России. Жители самопровозглашенных республик год назад на волне «крымской эйфории» и притока российских добровольцев с оружием выстраивались в очереди для голосования, надеясь пойти путем Крыма. Теперь же они не понимают целей Москвы, называемых первыми лицами страны и представителями ЛДНР в Минске.

Подвешенный статус, обреченность, чувство, что тебя использовали для удовлетворения геополитических амбиций Большого Брата, провоцируют все большее глухое раздражение в низах.

Это чувствуют и зажатые в тисках между недовольным народом и Москвой лидеры республик. Накануне в Донецке прошел стихийный митинг, на котором жители требовали остановить обстрел Донецка. Для этого они предлагали выбить ВСУ с позиций вокруг аэропорта для прекращения обстрела северных районов либо прекратить устанавливать огневые точки ополчения в жилых кварталах, провоцируя ответные удары артиллерии. Корреспондента «Новой газеты» Павла Каныгина, освещавшего митинг, избили и депортировали сотрудники МГБ с ложным обвинением в принятии наркотиков. К вечеру после митинга «Интерфакс» передал слова Захарченко о том, что митинг «просто так не возник», а вопросы, которые задавались митингующими, «были по чьему-то сценарию», видимо, «киевской хунты».

Но если в социальной, экономической и политической сфере самопровозглашенных республик сохранится текущее положение вещей, годами списывать проблемы населения исключительно на войну и козни украинских властей все-таки не удастся.

На Украине хватает своего — и внесудебных расправ, и коррупции на блокпостах, и уголовников в отдельных добровольческих батальонах. Они тоже захватывают заложников и отжимают машины, пусть и в меньшем масштабе, чем в ДНР в августе-сентябре прошлого года. Но в то же время есть и суд, и прокуратура, и какой-никакой порядок. Законная процедура и ее видимость сохраняется и в отношении попавших в плен ополченцев и их сторонников. Ни в одном прифронтовом городе нет комендантского часа, как повсеместно в ДНР и ЛНР, и там поддерживается мирная жизнь. «Уровень жизни, правопорядка пока на Украине в разы выше, чем в республиках», — ранее честно признался в разговоре с «Газетой.Ru» один из бывших высокопоставленных чиновников республики.

В итоге глянцевая картинка из российских госмедиа о красочной перспективе жизни в «антифашистских республиках» и скором развале «фашистской Украины» слишком далека от реальности, которую наблюдают рядовые донбассцы, имеющие возможность сравнить положение дел и там, и там.

А без подпитки войной и обстрелами ненависть теряет накал.

Владимир Дергачев, Дмитрий Кириллов, «Газета.ru»