Стець: Я убежден, что повлиять на мозги старшего поколения вряд ли удастся

— Два года работает министерство, почти год в составе нового Кабмина. На сколько министерство справилось со своими задачами? Какие главные достижения и провалы?

— Если говорить о годе правительства Гройсмана, то я этот год (2016 год, - ред.) называл годом теории, а следующий, то есть, 2017 - годом практики. Мне было важно, чтобы, наконец, закончилась эпопея с доктриной информационной безопасности, которую в конце года принял СНБО и подписал президент. Так же важно, чтобы была подписана дорожная карта между Украиной и НАТО, в которой должно быть максимально задействовано министерство информационной политики. Мне было важно, чтобы была проголосована концепция популяризации Украины в мире. Потому что долгое время об Украине знали только как о Чернобыле, впоследствии немного как о родине Русланы (победительницы Евровидения 2004 года певицы Русланы Лыжичко, - ред.), потом Кличко, а сейчас - война на востоке и аннексия Крыма.

Украина - большая страна, в которой есть о чем говорить миру, и это для меня является важным. Если говорить о каких-то практических историях, это максимальное расширение деятельности мультимедийной платформы, например, в части "Укринформа". Шесть языковых версий. Это единый информационный ресурс в стране, который имеет не только русскую версию, но и перевод на другие иностранные языки. Мне важно было, чтобы запустили журнал "Территория КРЫМ", чтобы мы поставили максимальное количество передатчиков на востоке Украины и чтобы за прошлый год мы установили башню на Карачуне, которая была уничтожена во время обстрела. И чтобы мы, наконец, закончили историю на Чонгаре.

Могу ли я говорить, что задание выполнено? Нет. Потому что как минимум я не сумасшедший. Украина не стала экономически независимой, война не прекратилась, как и информационная агрессия со стороны России. Я не собираюсь сильно нравиться вам, а с помощью вас – читателям. Если какой-то политик говорит, что он доволен своей работой, то он просто хочет понравиться обществу. Поэтому, нет, я не доволен своей работой. Очевидно, что пока страна будет находиться в том состоянии, в котором она находится, как любой чиновник, я не могу быть доволен своей работой.

— То есть вы остаетесь на посту, пока не выполните свою миссию здесь?

— Я остаюсь на посту, пока Верховная Рада не проголосует за мою отставку. К этому времени я при любых обстоятельствах буду выполнять свои функции и свою работу.

Если говорить о работе правительства Гройсмана, в котором я работаю, то пока здесь, в Кабинете министров или в коалиции нет консолидированного решения об отставке, то мне просто не уместно и не этично, по отношению к своим коллегам, заявлять об отставке. Поэтому, очевидно, что нет (не собираюсь подавать в отставку, - ред.).

— Еще вы говорили, что должно быть выделено 1,2 миллиарда гривен на создание общественного телевидения ...

— Кстати, общественное вещание я так же могу отнести к активам работы правительства, поскольку Кабинет министров максимально выполнил все свои обязательства, что дало возможность зарегистрировать в январе ПАО "НСТУ". И в этом есть часть заслуги правительства, в том числе, и большая часть работы людей, которые работают в Министерстве информационной политики.

— В декабре прошлого года вы говорили, что заложено в бюджет миллиард. Еще 200 миллионов должно быть выделено правительством после внесения изменений в бюджет. Во-первых, выделяются ли сейчас средства? У нас сейчас конец первого квартала. И когда ожидать изменений в бюджет?

— Согласно закону Украины "Об общественном телевидении и радио", 1,2 миллиарда должны быть выделены на этот год для работы ПАО "НСТУ". В декабре, когда мы выполняли все юридические процедуры по принятию нормативно-правовых документов, я озвучил, что одним из моих обязательств является такое, которое позволит профинансировать в полном объеме ПАО "НСТУ". Это обязательства я с себя не снимаю и убежден, что мне удастся сделать так, чтобы до конца года ПАО "НСТУ" получило полное финансирование. По крайней мере, пока буду находиться на посту, сделаю все возможное для этого.

Имея опыт работы медиаменеджера, я скажу о том, что только человек, который придет на должность председателя правления (ПАО "НСТУ", - ред.) может четко озвучить, что ему необходимо, какая стратегия того, каким образом должно развиваться ПАО "НСТУ", какое нужно финансирование. Мне был бы важен после того, как Наблюдательный совет изберет руководителя и членов правления, вести диалог с этим человеком. Но это не повлияет на мое обязательство. Но я хотел бы провести этот диалог, чтобы понять, как и каким образом эти средства будут использоваться.

— С кем бы вам было комфортнее работать?

— Обществу и Наблюдательному совету должно быть комфортно. Поэтому ни одной фамилии я не озвучу.

— В одном из первых интервью вас спрашивали, как нужно достучаться до сердец жителей Донбасса. Вы сказали, что оставите без ответа этот вопрос, потому что не хотите раскрывать все планы. Тогда вы озвучивали ситуацию, которая была на Донбассе: 30% Донецка имеет покрытия украинских каналов. Что мы имеем сейчас?

— Около 70% территорий на периметре столкновения сейчас имеют аналоговое покрытие украинскими телеканалами и радиостанциями. Это является миссией, которую выполняет комиссия, созданная мной при министерстве.

-—А как все-таки достучаться до сердец?

— Если говорить о каких-то практических вещах, за 75% покрытия этой территории зайти не возможно, потому что не позволяет геология и география - терриконы. В конце концов, там идут военные действия. Большое количество территорий покрыто.

Что касается сердец и мозгов, то, когда меня спрашивают, "а чтобы вы сделали на Донбассе", то ключевой вопрос, который вы ставите, не звучит. Потому что можно сколько угодно настроить каналов, но проблема не в том, на сколько территория покрыта, а в том, на сколько люди хотят слушать или смотреть украинское телевидение и радио. Например, если быть откровенным и честным до конца, есть места, где есть украинские телеканалы и радиостанции, но для того, чтобы был доступен сигнал, надо просто развернуть антенну из Донецка в сторону части страны, которая контролируется правительством (Украины, - ред.). Большое количество людей просто не хотят этого делать. Это большая проблема. Это проблема, которая создавалась даже не последние 25 лет, а в последние годы существования Советского Союза.

Я убежден, что повлиять на мозги старшего поколения вряд ли удастся.

— То есть сейчас идет борьба за молодежь?

— Если вы считаете меня молодежью, то да. Так, идет борьба за людей 40-50-летнего возраста и младше. Как можно выиграть эту борьбу? В первую очередь, это должно происходить в этой части Украины (подконтрольной украинскому правительству, - ред.). Речь идет о повышении качества уровня жизни. То есть, ты можешь сколько угодно восстанавливать вещание, но, если люди на временно оккупированных территориях не видят изменений здесь, в Украине, у тебя просто нет аргументов, чтобы убеждать их, что надо возвращаться под юрисдикцию Украины.

Я бы здесь не отделял Мининформ от других исполнительных органов власти. Потому что улучшение - повышение зарплат, уменьшение нагрузки на людей, повышение социальных стандартов - это не то, что может сделать Мининформ. То есть, мы - лишь инструмент в той части, где власть должна доносить информацию. Можно сколько угодно вешать бордов по территории Украины о том, что у нас все хорошо, но, когда люди не чувствуют этого, это - блеф. И этот блеф очень быстро становится открытым.

Это будет самый важный элемент, когда реально в Украине будет преодолена коррупция. Я не говорю, что она будет полностью преодолена. Этого нет ни в одной из самых прогрессивных стран мира. Но, когда люди почувствуют - во Львове, Киеве, Черновцах, Черкассах, что да, это происходит, когда они почувствуют своими кошельками, что качество жизни улучшается, это будет важнейшим аргументом. Можно ли здесь отдельно отделять Мининформ? Можно, если бы мы хотели быть министерством пропаганды. Мы не являемся министерством пропаганды, потому, что лучшая контрпропаганда - это правда. К сожалению, тут все сложно.

— Есть ли какая-то статистика, сколько граждан Украины, которые находятся на временно оккупированной территории, смотрят украинские каналы?

— У нас нет такой статистики, кроме той, что показывает статистика people-метров, которую используют телеканалы. Кроме этой статистики ничего не существует.

— То есть, мы не можем понять, на сколько удачно боремся за мозги людей?

— Кроме этой информации, другой нет. А их информация показывает, что 25% имеют возможность смотреть именно на временно оккупированных территориях украинские телеканалы и радиостанции. Если доверять этой информации.

Можно ли каким-то другим образом проверить эту информацию? Мы обращались в министерство, во все компании, которые занимаются социологией, в том числе, иностранные, могут ли они предоставить нам такую информацию и могут ли они для нас выполнить такие услуги. Все компании в Украине и вне украины сказали, что не могут выполнить такого функционала.

— В части информационной политики государства давайте рассмотрим пример недавней блокады ОРДЛО. Сначала руководство государства рассказывало гражданам Украины о том, как плохо влияла блокада. Впоследствии, буквально за сутки, риторика изменилась. Было принято решение СНБО, и руководство государства начало говорить, что это не очень хорошо, но тем не менее..

— Скажите, у кого изменилась риторика? Моя риторика?

— Нет.

— Кого мне тогда комментировать?

— Было очень много заявлений премьер-министра, президента, членов правительства из экономического блока об ужасных последствиях для Украины от блокады ОРДЛО...

— А вы считаете они будут иметь хорошие последствия?

— Я ничего не считаю. Я констатирую факты.

— Есть ли какой-нибудь политик или чиновник, который считает, что это будет иметь хорошие последствия?

— Суть вопроса не в том, чтобы вспомнить, кто что говорил. А в том, что за сутки была изменена риторика и граждане не могут понять - это хорошо или плохо. 

— Блокировка не будет иметь положительных последствий. И это есть риторика МВФ. И из-за этих действий не произошло выделения средств для Украины со стороны МВФ. Или это будет иметь положительные последствия для экономики Украины? Нет, не будет иметь. И по этому вопросу моя риторика не изменится.

Если говорить о положительных последствиях. Возможно ли таким образом уменьшение прохождения через эту линию контрабандных товаров? Да, это может быть положительным следствием. Следовательно, негативное - это проблемы с экономикой. Положительное - уменьшение контрабанды. Соизмеримы ли эти вещи? Покажет время.

— То есть, и в дальнейшем следует ожидать ситуаций, когда власть кардинально меняет свое решение? И потом пытается уже постфактум объяснить, почему она изменила это решение. А мы должны ждать, когда же нам объяснят.

— Является ли положительным то, что не было достаточно комментариев о последствиях этой блокады? Нет. И за то время, в течение которого длилась эта блокада, мы должны были быть на много более прозрачными и должны были бы больше времени выделять на пояснения своей позиции обществу. С этим сложно не согласиться. Является ли проблемой для власти, что она не научилась максимально использовать этот мостик, который я называю "журналистами", между властью и обществом? Это является большой проблемой. И это не только проблема с блокадой. Только максимальная прозрачность власти, коммуникация даст возможность доносить позицию. Этот инструмент был использован максимально? Нет, не был.

— В отношении предприятий, которые остались на оккупированной территории: почти никто не говорил, но вдруг оказалось, что они платят налоги в Украине, что у нас есть 100-процентная уверенность, что они не отдают никаких средств сепаратистам. И опять же, лично для меня, эта ситуация выглядит очень странной, когда власть пытается объяснить людям, которые воюют с пророссийскими сепаратистами, что мы на их территории что-то контролируем и это все нормально. Как по мне, это ярко выраженный пример того, что информационная политика в Украине очень сложная. Этого людям не объясняют.

— Я могу признать, что коммуникация по этому вопросу и по другим вопросам между властью и обществом не является качественной.

— А кто за это отвечает - вы или Администрация президента?

-— Когда мы говорим о вертикали президента, то, очевидно, что информационные департаменты, которые есть у президента... Этого я комментировать не буду. Это история, связанная с президентом, пресс-секретарем, информационным департаментом. Когда мы говорим о коммуникации правительства с обществом, очевидно, что это Министерство информационной политики и секретариат Кабмина. И я считаю это большой проблемой и не доработкой Министерства информационной политики, что мы не наладили качественную связь между властью и обществом. Это ошибка, которую я должен признать и исправить. Это то, что я делаю ежедневно - объясняю своим коллегам, что без качественной коммуникации между властью и обществом мы не изменим отношение общества к власти. Все 25 лет независимости Украины уровень доверия к власти был максимально низким. Пока мы этого не изменим, пока мы не будем максимально прозрачными и откровенными, мы ничего не сможем внедрить. Это является одной из проблем, которой занимается и будет заниматься Министерство информационной политики: внедрение реформы правительственных коммуникаций.

Некачественный диалог со стороны правительства относительно блокады, в том числе, недостаточное донесение точки зрения правительства и относительно экономических последствий для Украины, собственно, привело к тем последствиям, которые мы имеем и будем еще ощущать. Это проблема украинской власти. Это проблема, которую надо решать. И в данном случае с себя ответственности я снимать не буду. И внедрение реформы правительственных коммуникаций - это один из тех инструментов, которые мы должны использовать для того, чтобы на много быстрее, имея возможность вести диалог с журналистами, доносить позицию правительства по всем вопросам, которые происходят в Украине. Это проблема, которая досталась нам по наследству от предыдущих правительств. Это не отмазка.

— На днях президент подписал изменения в закон о е-декларировании, согласно которых, обязательства подавать декларации будет распространяться и на общественные организации. Считаете ли вы это давлением на свободу слова?

— Если бы была принята поправка, которая касалась СМИ, я бы говорил - да, это классический пример давления на свободу слова. Я об этом говорил неоднократно. Когда Януковичу нужно было давить на журналистов, он это делал с помощью налоговой, судов, прокуратуры, СБУ. Отнюдь ему не нужно было создавать для этого Министерство информполитики. Если бы эта поправка была принята, я бы назвал это классическим примером давления на свободу слова.

Если говорить о NGO (неправительственные общественные организации, - ред.), то если ты борешься с коррупцией, я не думаю, что тебе есть, что скрывать. Максимальная прозрачность этого процесса - это то, чего требуют и в обществе, и до недавнего времени требовали наши партнеры. Почему они изменили свою точку зрения? Я считаю это двойными стандартами. Если ты говоришь "Я борюсь с коррупцией", ты должен быть максимально прозрачным и тебе нечего скрывать.

— А вы читали сообщение нардепа Мустафы Найема в Facebook, где он эти самые слова цитировал как ответ Путина на прямой линии 2013 года в отношении Навального?

— Мустафа Найем для меня является примером депутатов, когда его жизнь и его декларация выглядят одним целым. И когда ему сказали еще пять лет назад, когда он не был депутатом, показать свои доходы, он говорил, что готов хоть сегодня заполнить декларацию.

— Здесь дело не в Мустафе...

— Деятельность и заявление Мустафы - это конкретный пример, когда его расходы и доходы максимально сходятся. Если бы мне сказали, доверяете ли вы этому депутату, человеку или журналисту, представителю общественных организаций в борьбе с коррупцией, я бы сказал - да. Если человек хочет бороться с коррупцией и не хочет показать свои расходы и доходы, у меня возникают вопросы к его прозрачности.

— Вопрос заключался немного в другом. Риторика украинской власти относительно NGO сейчас полностью совпадает с риторикой российской власти, которая для нас является олицетворением ...

— Есть множество стран, где требования декларирования в отношении чиновников и политиков на много лояльнее, чем в Украине.

— То есть, в целом, вы поддерживаете эти изменения?

— Я бы не поддерживал эти изменения, если бы там были "журналисты".

— А изменения, которые предлагаются в отношении сотрудников СБУ?

— Что касается представителей общественных организаций, которые борются с коррупцией, я хочу увидеть, на сколько они прозрачные. Если ты антикоррупционер, тебе нечего скрывать. Если ты начинаешь что-то скрывать, тогда у меня вопрос к тому, на сколько ты антикоррупционер.

Что касается военных, СБУ и других представителей силовых структур, то доступ к их декларациям должен быть у НАБУ, НАЗК, профильных комитетов Верховной Рады, но они никак не могут быть публичными, поскольку риск любого работника силовой структуры, который работает в системе антитеррористического центра, и у члена его семьи гораздо больший, чем у любого гражданина, поэтому доступ к этой информации должен быть у всех, кто имеет доступ к документам ДСП или другим документам закрытого режима.

— В первом чтении принят законопроект про объем квот - до 75% - в отношении украинского языка в эфирах телеканалов. Вы поддерживаете такую инициативу?

— Большая часть национальных телеканалов имеет больше, чем 75% (вещание на украинском языке в эфире, - ред.). Есть большое количество телеканалов, которые имеют немного меньший процент и есть несколько телеканалов, в которых этот процент меньше, чем 30%. Один из таких телеканалов - это "Интер". Должно ли это быть изменено законодательно? Да. Будет ли польза для Украины? Я считаю, что да. Я в течение долгого времени работал на телеканале, где 99% было на украинском языке. Это "5 канал". Потому что одним из слов, которые были в слогане "Первый украинский информационный" это было "украинский" и для меня это было принципиально и важно. И моя точка зрения не изменится.

— Но пройдет ли эта инициатива через парламент?

— Я буду делать все возможное, чтобы это прошло в Раде.

— У нас в обществе есть искусственно навязанная нам проблема еще с 2004 года относительно раздела украинцев на украино - и русскоязычных. Не оттолкнет ли это русскоязычную часть общества?

— Я не считаю, что это проблема. Для меня, как генерального продюсера "5 канала", это не было проблемой. Для зрителей "5 канала" это не было проблемой. Когда вы говорите, что это "искусственно навязанная проблема", ключевое слово "искусственная".

— Но она актуальна. Особенно для жителей теперь уже оккупированных территорий.

— Я останусь при своем мнении.

— Оттолкнет ли это русскоязычное население?

— Если этот продукт будет качественным, нет. Если мы говорим о конкуренции, это должен быть качественный продукт. Может ли быть украинский телепродукт качественным? Да. Это доказывают большое количество телеканалов. Например, "1+1". Это не стало проблемой для радиостанций.

Если этот закон будет принят, телеканалы должны его выполнять. Не только те, которые выполняют его сегодня потому, что они действительно патриотически настроены и понимают, что такое Украина. Но и те несколько телеканалов. После принятия этого закона, а я убежден, что он будет принят, эта часть, которая не выполняет квотный принцип, попадет в большую часть, которая его выполняет. 

— Еще одна неоднозначная инициатива парламента - законопроект 6079 об усилении борьбы с терроризмом. В частности, он предусматривает, что операторы и провайдеры должны предоставлять персональные данные правоохранительным органам по их требованию, а не по решению суда, как это происходит сейчас. 

— Если мы говорим о зоне АТО, да. Если это будет происходить по всей Украине - не поддерживаю. Потому что, когда это касается проведения антитеррористических операций, то законодательство и действия силовых структур в таких странах как Великобритания, Франция, или вспомните ситуацию в США во время 11 сентября - она была намного более жестокой.

— 10 марта правительство утвердило план действий по реализации Стратегии кибербезопасности. Один из самых интересных пунктов - относительно блокирования сайтов по решению суда. Интернет ассоциация Украины уже выступила с резкой критикой. Она говорит, что фактически это является политической цензурой. Что это даст стране и как это будет внедрено?

— Если мы говорим "по решению суда", то подобные действия имеют место в любой стране мира, по крайней мере, в тех, которые мы считаем для себя примером. Поэтому мне сложно комментировать, что это будет внедрено как цензура. Потому что любой гражданин может подать в суд на любой ресурс, если он сочтет, что последний нарушает его права, прописанные в Конституции или других законах Украины. Поэтому я не вижу, каким образом это может трактоваться как введение цензуры.

— Государство может подавать в суд?

— Если мы говорим о государстве, то государство не имеет других возможностей и инструментов, кроме открытия уголовного дела. И следующий шаг - иск в суд. Это единственный инструмент, который есть в любой цивилизованной стране, на которые мы хотим быть похожи.

Других более демократических норм, чем решение суда, не существует.

— Как это будет реализовано?

— Мне сложно об этом говорить потому, что я не являюсь субъектом разработки этого нормативно-правового документа. На сколько я знаю, этот документ должны наработать и дать на рассмотрение Кабмина МВД, совместно с Нацполицией и СБУ.

Когда мы говорим о действиях министерства, связанные с пунктом Доктрины информационной безопасности в отношении ресурсов, которым занимается МИП в части мониторинга, то действительно около 20 ресурсов уже через мониторинг попали на рассмотрение рабочей группы до меня. На этой неделе было заседание экспертного совета, на следующем заседании мы передадим список этих ресурсов с аргументной базой в СБУ. Более демократичного инструмента, чем прохождение через представителей гражданского общества, которые есть в экспертном совете при министерстве, а затем, как следствие, через силовые структуры до суда, просто не существует. Я не знаю более демократичного пути.

— Просто не вводить эти нормы...

— Тогда объясните мне, каким образом реагировать на ресурсы, которые направлены и созданы для того, чтобы влиять на Нацбезопасность и которые являются риском для суверенитета Украины? Более демократической нормы просто не существует.

— Если мы вернемся в 2011 год. Если бы такие нормы ввела власть Януковича, вы бы их поддержали?

— Я бы их поддержал.

— Вы не считаете, что некоторые из этих норм похожи на нормы так называемых диктаторских законов 16 января 2014 года?

— Нет. Если кому-то из исполнительных органов власти предоставляется право исключительно по решению любого чиновника закрывать те или иные информационные ресурсы независимо от того, что это за ресурсы, тогда это прямая норма авторитаризма или диктатуры. Если, согласно моего видения, происходят определенные процедуры - обсуждения с представителями медиа-юристов, общественных организаций, анализ рабочей группы этих ресурсов и затем прохождения через суд. Если вы видите более демократическую норму, назовите мне ее. Если нет, тогда скажите мне, почему это может быть шагом к диктатуре?

— Зная состояние нашей судебной системы...

— Тогда должна быть реформа судебной ветви власти. Иначе это называется анархия - отсутствие какого-либо решения по любым вопросам в любой стране. Мы анализировали законодательство всех стран ЕС, США. Более демократической нормы не существует. А не отстаивать суверенитет Украины, тогда мы все должны сейчас согласиться, что то, что произошло в 1918 году - это хорошо. Вы готовы взять на себя такую ответственность? Я считаю, что потеря страны вроде того, что началось с 1918 года, сейчас является не меньшей угрозой. Я буду делать все возможное, чтобы этого никогда не произошло. Но я никогда не буду проповедником цензуры. Потому что я получил большое количество шишек на голове для того, чтобы в свое время для нынешнего поколения журналистов обрести свободу слова.

То есть, если есть один чиновник, который это определяет, это шаг к диктатуре и цензуре. Если это  обсуждается, в том числе, с участием представителей общественных организаций, это самый классический пример демократии.

— Где в вашей Концепции граница между оппозиционным СМИ и СМИ, которое несет угрозу суверенитету и национальной безопасности?

— Мы с вами по-разному относимся к СМИ. В моем понимании существует СМИ, которое работает в соответствии с редакционным уставом, где информация максимально сбалансирована и проверена из различных источников. Мы это делали в соответствии со стандартами ВВС, а вы сейчас говорите, например, о наличии оппозиционных ресурсов. Для меня это не приемлемо так же, как и не приемлемо понятие "провластных СМИ".

— Где граница между ресурсом, который позволяет себе аргументированную критику власти и ресурсом, который принадлежит к группе ресурсов, которые несут угрозу стране?

— Аргументированная критика - это логично и правильно, со стороны работы любого журналиста, не зависимо от того, к кому и как он относится.

— Если, например, СМИ цитируют политиков, которые говорят о необходимости перевыборов, перевыборы - это угроза национальной безопасности?

— Нет. А эти правила должны быть выписаны и четко понятны. Во-вторых, эти правила должны соответствовать конкретным статьям Конституции, Уголовного кодекса и других законов Украины. Эти принципы будут озвучены. Это будет максимально прозрачный документ, где мы напишем, что на официальном сайте министерства есть конкретные принципы, по которым мы движемся, анализируя СМИ в интернете. Вот конкретные статьи закона. И никак иначе. Это не будет огульная история одного человека, который скажет: "Эти ресурсы закрыть, потому что я так решил".

Есть экспертный совет, в котором нет ни одного человека от министерства, кроме меня. Остальные люди - это представители медиа-сообщества, медиа-юристов и представители общественных организаций от медиа. Только так, а не иначе.

— А вам не кажется, что, таким образом, мы повторяем путь России начала 2000-х, когда под предлогом войны в Чечне, деолигархизации произошли те же вещи - максимальная зарегулированность государством деятельности СМИ, и в конце концов это привело к той ситуации на медиа-рынке ...

— Нет. Потому что для себя я беру пример Израиля, а не России.

— Но риторика такая же.

— И в Израиле есть такая же риторика. Только вопрос в том, какие люди и каким образом выполняют законы. Когда я говорю, что в своей деятельности и на полшага не буду двигаться в сторону цензуры и буду предлагать Верховной Раде внести изменения в законодательство исключительно после того, как я пройду через сито экспертного совета, где Андрей Куликов, Зураб Аласания, Татьяна Лебедева - председатель наблюдательного совета ПАО "НСТУ", где куча медиа-юристов и только тогда, исполняя закон, буду действовать, это является для меня конкретным примером того, как может работать чиновник. Не такой, который работает в России, а такой, который работает в Израиле, США.

— Зачем создавать еще один орган, если есть куча органов, которые могут подать в суд на СМИ за публикацию...

— Если существует куча органов в стране, почему за все время до создания министерства не восстанавливали башни на Донбассе? Не занимались созданием Дорожной карты Украина-НАТО и как следствие - созданием Доктрины информационной безопасности? Не занимались составляющей гибридной войны - информационной безопасностью? По одной простой причине - мир очень быстро меняется. Большое количество стран ЕС только сейчас понимают, что нужно создавать подобные органы и создают подобные органы. Только сейчас нарабатывают такие документы.

Например, Польша, которая сейчас работает над созданием Доктрины информационной безопасности. Потому что мир максимально быстро движется. И, к сожалению, власти многих стран, в том числе ЕС, очень медленно реагируют на это. Потому что переход манипулятивного воздействия в соцмедиа состоялся на много быстрее, чем это поняли политики и в этой стране, и в США - "привет Трамп", и во Франции - "здравствуй Ле Пен". Потому что власть должна быть на шаг быстрее. Здесь, в Украине, она является более быстрой, по крайней мере, в части попытки реагирования на информационные вызовы. Давайте мы это тоже похороним. Тогда не действующие политики, а кто-то другой должен нести ответственность за страну.

— За последние три года деятельность СМИ стала более контролируемой государством?

— Нет. Гораздо менее контролируема, чем это было три года назад. Здесь есть большие вызовы для СМИ. Уровень доверия к СМИ за последние 25 лет является максимально низким и уровень недоверия к СМИ сейчас превышает уровень доверия. Здесь большой вызов для самих журналистов.

— Какова гарантия того, что само государство не использует свои возможности влияния на СМИ во время предстоящих избирательных кампаний?

— Никакой гарантии ни одному человеку по одному вопросу ни в одной стране мира никто дать не может. Во время никаких процессов, не только избирательных. Подчеркиваю, Януковичу для давления на журналистов и внедрения цензуры было достаточно СБУ, прокуратуры, налоговой и судов. Когда ты создаешь максимально прозрачный орган для того, чтобы соответствовать составляющей гибридной войны - информационной - просто стараешься максимально быстрее реагировать, чем другие на те вызовы, которые существуют. Когда тебя после этого догоняют страны ЕС, например прибалтийские страны или Польша, я не вижу логики вашего вопроса.

Можно ничего не делать, ничего не создавать - только разрушать, чем занимаются время от времени политики в Украине.

— Возможно, властям нужно сосредоточиться на решении первой проблемы, чем контролировать то, что сейчас есть.

— Первая проблема не исключает вторую. Это большое количество проблем, которые нам достались по наследству. А большая часть власти не находится в этих кабинетах, а на среднем уровне - большое количество людей в госадминистрациях на местах, чиновников среднего уровня здесь, в центральных органах власти. Они готовы к изменениям в своей работе сегодня? Нет. Влияет ли это на диалог власти с обществом? Чрезвычайно. Надо ли это менять? Так!

— Возвращаясь к разговору о свободе слова, вы говорили о цензуре, но в конце концов журналисты публично заявляют о цензуре. Савик Шустер об этом говорил - не про Министерство информационной политики, но вспоминал про Администрацию президента. Также журналисты "Радио Вести"...

— Посмотрите на меня. Я не министр экологии. Я - министр информационной политики. Если кто-то говорит, что в моей деятельности найдет аргументы, что была введена цензура, что я рассылал какие-то документы на телеканалы или радиостанции, которые свидетельствовали о том, что я вводил цензуру, это будет исключительным вопросом или вызовом для меня. Если это с моей стороны или со стороны людей, которые работают в министерстве, не происходило, тогда я готов комментировать свою деятельность и деятельность людей, которые работают в министерстве.

— То есть, в Украине не существует цензуры со стороны руководства государства?

— Со стороны Министерства информационной политики, как части исполнительной власти, которая называется Кабинет министров, ни одного шага не было и не будет, по крайней мере, за время, пока я работаю в правительстве.