Реформируй, реформируй, реформируй! Часть №1

В одной из парламентских схваток блистательный представитель консервативной партии – сэр Уинстон Черчилль воскликнул: «Многие делают ошибку, ставя знак равенств а между успехом пожарных , спасших коридор , и пожаром , спалившим дом» . За хитрым оборотом известного оратора крылся глубокий смысл в его оппонировании ряду реформ , предложенных лейбористской партией. Уравнивать реформу, затрагивающую узкий отрезок деятельности государства, сферы жизни общества или отдельную часть работающей системы глупо, вредно и небезопасно.

Увы, но Украина пошла по пути последних прилагательных. На эти размышления меня натолкнули два недавних события, мелких, но , как известно , дьявол кроется в мелочах.

Всем известн ы р азглагольствования народного депутата от президентской фракции в стремлении попиарить, как в последний раз, свою политсилу , рассуждения о ходе реформ, масштабных планах и чаяниях. Реформами депутатом были названы: открытия реестров недвижимости, демонополизация рынка энергетики и новая полиция.

Второй же факт – многократное упоминание и вменение себе за заслугу полицию той же провластной партией, как основной реформы и показателя изменений.

Не будем далеко идти и начнем с примера да той же полиции.

Нет, никто и не говорил, что энтузиазм, лощеная форма, достойный соцпакет, зарплата и прочие уже упомянутые во многих обзорах прелести новой службы – плохо. Но обратимся к базису.

Полиция – часть правоохранительных органов, то есть структура, которая имеет определенный функционал и поставленные задания. А теперь зададимся вопросом, исполняет ли она свои задания? Упала ли уличная преступность: автомобильные угоны, кражи из квартир, драки, грабежи? Повлияла ли новая полиция на скорость и комфорт оформления аварий? Может ли полиция контролировать ситуацию в городе? Способна ли служба полностью исполнять свои функции по правоохранению?

Боюсь, что нет. И речь вовсе, не о «пропало все», никто не обвиняет полицию в плохой работе, так как функции, которые могут реализовывать в полной мере, они отрабатывают от и до. Просто даже это изменение, носящее значение скорее витрины, символа, а не реального смысла, не было проведено до конца.

Скорость и комфорт оформления ДТП? Да куда там!  Если регистрация аварии происходит по старым и уже смешным нормативам замеров и карандашных схем.

Борьба с преступностью? При минимальной возможности использования спецсредств? При маршрутах курсирования полиции по наиболее открытым участкам городов и центральным районам?

Даже это изменение оформлено половинчато, с неполным комплексом необходимых инноваций в десятки норм, при которых даже самая популярная реформа теряет свой смысл.

Теперь от частного к общему, но при таком подходе реформы в целом, как таковые очень быстро теряют свой смысл и манящую привлекательность. Их упоминание становится смешным и даже оскорбительным, как когда-то умудрились дискредитировать слова: «люстрация», «Революция Достоинства» и прочие.

В своих работах о сути реформ человек-сотрудник условной корпорации «Израильское экономическое чудо» Эрик Хобсбаум четко указывал, что реформой нельзя считать любую модернизацию, инновацию, даже качественно новый процесс работы старой системы, будь-то экономика, социальная сфера или транспорт.

 Реформа, по мнению многих успешных практиков, - процесс чрезвычайно сложный, а его ход застают несколько поколений, результаты чувствуют с десяток, а опытом пользуются и через сотни лет.

Условно говоря, запуск нового трамвая, пусть даже первого в своем роде, реформой не назовешь.

Что же такое реформы, какими они должны стать для нашей страны, исходя из основных мнений авторитетов в этой отрасли?

Оговоримся сразу, но разогнать всех – не выход. Нет, безусловно, можно разрушить до основания, а затем? А что будет затем, так об этом сторонникам такой радикальной идеи стоит спросить у булгаковского профессора Преображенского.

Реформы не предполагают всеобщей разрухи, это сложный и системный период, прежде всего настоящее реформаторство циклично:

1)                 Как ни странно, но реформа сама по себе весьма скучна. Нет, конечно, рейтинговые говорящие головы могут поднять ее информативность. Но сам ход преобразований мало того, что затянут формированием сначала законодательной базы, позже разработки дорожной карты внедрения, экспериментальным запуском и постепенным развитием реформированного пространства, так еще и напоминает собой весьма повторяющиеся действия просто в разных пространствах. Приведем пример: два десятка законопроектов о конкурсной основе основного блока государственных должностей, казалось бы, как легко. Но нет, для каждой сферы нужна своя специфика, такие себе «нормы выработки», особый подход, а это консультации, споры, конкурирование ряда аналогичных предложений.

Да-да, именно конкурирование. И тут-то две новости. Реформы Бальцеровича, которые стали вменяться нашему правительству как образец решительности, имели еще минимум два аналогичных сценария. Так что реформы Лешека Бельцеровича могли быть известными нам и как план Сороса (идеолога изменений в Польше), и реформами Мазовецкого (главы правительства). Именно конкуренция мнений и самые разные взгляды на крупную проблему рождают неожиданный эффект: союз закоренелых государственников из министерства обороны Израиля и прогрессистов и ЦАХАЛа родил государственную монополию на военную промышленность при огромной сфере частного подряда в поставках и услугах для ВПК, а последствии и стал основой военной мощи Израиля. Так что тихое болото единомыслия ни к чему.

2)                 Что же касается второго, то да, вы не ослышались, именно 20 законопроектов для всего лишь конкурсной основы госслужбы, а это даже не вся реформа. Почему не упаковать все в один сверхзакон? Тут мы и подходим ко второй черте реформ – комплексность.

Модернизация каждого ведомства должна происходить отдельно, пусть даже условия его комплектации – вопрос исключительного взаимодействия разных институтов государства. Скажем без определения сути конкурса для судов, не закрепишь новый статус Высшего совета юстиции. Не понимая основ формирования прокуратуры, едва ли можно вменить НАБу, конкурсной комиссии и кадровому совету полномочия контроля над этим процессом.

Собственно взаимодействие в реформе, именно в реформе, представляет собой еще и процесс гармоничной работы нескольких огромных институтов государства.

Законодательная власть готовит базу, нормативную почву, удобряет ее не отписками «порядок определенный законом» или «будет определено в отдельном порядке», которого нет да нет, а создает нормативные пути развития того или иного телодвижения в реформировании.

Без необходимой нормы сложно требовать от комиссии отбора антикоррупционного прокурора чистоту и честность, если в законе прописаны такие нормы, позволившие пройти в нее людям, для которых борьба с коррупцией, как в старом анекдоте, - самоубийство.

Пеняя на опыт Чехии в очищении власти, припоминая покойного лидера Вацлава Гавела, нужно вспомнить, что Минюстиции и правосудия страны успели за 2 месяца создать механизм конкурсной основы большинства должностей с регламентированием даже этических предпочтений кандидата, мнения соседей и членов семьи. В общем-то, если  хотите сделать хорошо – не машите кулаками, машите пером и пишите хороший закон или же требуйте его написания.

Следующим институтом, который берет на поруки реформу, конечно же, есть исполнительная власть. Стоит учесть, что ленивый позыв Премьера реформировать налоговую имеет силу его же рейтинга. Реформирование проходит главным образом на основе профильного ведомства, специальных органов. Слабо же себе можно представить экономические реформы Японии Абэ, пишущиеся в министерстве экологии и охраны среды, или Саакашвили, реформирующего полицию в Грузии на платформе опыта спецов из здравоохранения и энергетики.

Конечно же, в случае интегральности реформы, правки в нее вносимы всеми смежными ведомствами, даже самыми далекими, помним про борьбу мнений, но при этом под чутким контролем администрации реформы: главы правительства, совета реформ, назовите эту лодку как угодно, лишь бы плыла.

Таким образом, выводим еще два компонента успеха: профессионализм подготавливающего и контроль разных институтов за следованием реформы по конвейеру успеха. 

Продолжение читайте во второй части статьи. Что же нужно сделать для состоятельной реформы?