Вежливое укрощение Владимира Путина

Владимир Путин оказался в ситуации игрока, азартно выбросившего основные козыри в начале партии.

Экономика России уже получила пробоину вследствие падения цен на нефть. То, что можно было легко аннексировать уже аннексировано. Большая часть агентов влияния за рубежом “засвечена”.

При этом нефть может продолжать падать, санкции могут расширятся, а рейтинг, который выше 100% не поднимется, упасть может.

Это порождает в правящей элите РФ депрессию, а во всем остальном мире тревогу из-за непонимания того, как Россия выйдет из этого подвешенного состояния.

Реклама

Очевидно, развязка невозможна без каких-то изменений в российской власти.

Как отметил эксперт Валерий Пекар, формат будущего России предельно важен для Украины, потому что это вопрос нашей безопасности.

События на вокруг суда братьев Навальных показали, что сценарий “Майдана” для РФ практически исключен, но многие эксперты уповают на сценарий “Дворцовый переворот”.

“В РФ нет альтернативной элиты и нет мощных политических оппозиционных структур. Нет даже влиятельной политической эмиграции. Так что здесь просто работать не с кем. Следовательно, методом исключения, у нас остается один вариант: дворцовый переворот”, — пишет Димитрий Саввин в ПиМ.

Валерий Пекар отмечает, что “дворцовый переворот для России это наиболее традиционный путь, совершавшийся неоднократно. В российской истории на всех ее этапах отсутствуют такие субъекты, как независимые региональные бароны, мощная городская буржуазия и прочие силы, способные на революцию. Чаще всего инстинкт самосохранения срабатывает у узкой группы лиц, достаточно приближенной к трону”.

Хотя теория о дворцовом перевороте звучит логично, на практике им и не пахнет по ряду причин.

Окружение российского режима формировалось из серостей, ведь харизматичных личностей вытаптывали не только из оппозиции, но и самой властной элиты.

Вследствие этого, никто не в состоянии взять на себя какую-либо ответственность.

В элите просто нет никакого видения будущего без Путина, особенно с учетом ухудшающейся конъюнктуры.

По мнению экономиста и социолога Вячеслава Иноземцева, крах режима не будет сопровождаться ни массовыми протестами, ни дворцовыми переворотами.

“На тонущих кораблях не было замечено смертоубийств ради того, чтобы постоять у штурвала последний час или два. Пассажиры и команда в таких случаях либо, цепенея, уходят на дно, либо пытаются спастись поодиночке, занимая лучшие места в шлюпках — причем чем более быдловатым выглядит общество, тем чаще происходит последнее. Контроль за корпорацией, которая не приносит дохода, быссмысленен — и поэтому, повторю ещё раз, капитанский мостик тонущего корабля будет просто оставлен”, — написал он.

Профессор МГИМО Валерий Соловей отмечает: “Как бы элита не относилась к Путину, выбора у нее всё равно нет и потому она едина, угрозы раскола не существует. Бизнес-элита запугана до крайности и полностью несамостоятельна”.

В похожем ключе высказался профессор Марк Галеотти, который отметил, что представители российской элиты, которые в прошлом были эмоциональными сторонниками Путина, теперь стали его сторонниками из прагматизма.

А глава “Stratfor” Джордж Фридман, во время визита в Москву был удивлентем, как сплочена российская элита несмотря на экономический и внешнеполитический кризисы.

Нужно признать, что фигура Путина оказалась неотрывно связана с судьбой всего российского чиновничьего класса.

Как сказал политолог Станислав Белковский: “…в нынешней ситуации, просто исходя из огромного количества факторов и деталей, неизменной власть не останется в России после ухода Путина”.

По словам еще одного политолога, Глеба Павловского “система испытывает фантомные боли, а Путин превращается в медиума”.

Действительно, режим Путина создал уникальную идеологическую надстройку, в которую невозможно пересадить любого другого персонажа. Тему о религиозном культе путинизма раскрыл Федор Крашенинников: “…путинизм, если говорить о нем в религиоведческих категориях, это не традиционная церковь вроде православия или католицизма. Путинизм в организационном и теоретическом смысле — это скорее харизматический апокалипсический протестантский культ американского типа: никаких смешных одежд и нелепых ритуалов, а как таковое отправление культа минимизировано и в лучшем случае сводится к встречам с лидером культа или его проповедниками на собраниях в помещениях или под открытым небом. По сути, для большинства адептов это телекульт: главную роль в нем играет проповедь по телевидению, причем разнообразными телепроповедниками. Упор, как в протестантизме, делается на личные эмоции и переживания адептов: в Путина каждый должен верить индивидуально. Более того, каждый желающий может и должен быть проповедником — и разве не массовое проповедование силами новообращенных адептов мы наблюдаем в последние месяцы? Сотни тысяч и даже миллионы людей готовы до хрипоты агитировать за свою веру в семьях, коллективах, компаниях и социальных сетях”.

(О становлении НЛП-телекульта Путина подробно написал Петр Померанцев, а его нынешняя кухня описана в статье Романа Супера).

Но если свержение режима невозможно вследствие бунта или переворота, может ли это сделать Запад?

Здесь мы согласимся с мнением Дмитрия Бергера, о том, что риски хаоса в России значительно перевешивают для Запада его краткосрочное раздражение политикой Путина: “Не случайно, что европейские политики время от времени пробуют воду предположениями смягчить или даже отменить санкции против России. Они не боятся угроз Путина и не переживают из-за мелких потерь от встречных самоубийственных российских санкций. Их тайно должен страшить полный, мгновенный развал России, которой после этого уже никто и ничего не поможет. Когда идиоты верещат, что запад хочет завоевать или разрушить Россию, они не понимают, что меньше всего кто-то хочет заиметь такую головную боль или чистить последствия ее развала”.

Стратегия Запада по отношению к РФ сводится к простой позиции: ослабить, но сохранить управляемость.

Именно поэтому сохранение у власти Путина не допустимое, а необходимое (на этом этапе) условие сбережения управляемости, как сохранение на троне императора Хирохито после поражения Японии в войне.

При этом политическое ослабление будет происходить параллельно с ухудшением экономического и финансового положения РФ, а его главным индикатором станет необходимостью брать государственные займы у стран Запада и его институций.

В обмен на финансовую помощь Запад может требовать плавно плюрализировать систему. К примеру, премьером при Путине становится Михаил Ходорковский, мечтающий таким образом получить трамплин для президентских выборов.

А после такого назначения блестящие перспективы открываются у Алексея Навального, ведь с помощью него канализировать недовольство экономической политикой “жида и либерала” Ходорковского будет выгодно и США и …Путину.

США не так важно какие именно конфигурации будут в итоге складываться, сколько наличие политического процесса, который бы исключал агрессию России вовне и приход к власти российского ИГИЛа, коллективного “Игоря Ивановича”.

При серьезном давлении и безвыходном положении Владимир Путин будет вынужден согласится с “вживлением” в политическую сферу нескольких инородных тел, особенно учитывая, что за счет этого его рейтинг хоть и упадет, но не утратит лидерство (его соперники будут откусывать электоральные симпатии друг у друга).

Напомним, Навальный публично высказывался за сохранение личной неприкосновенности Путина, а Ходорковский против серьезной люстрации российских чиновников, что доказывает их, по меньшей мере, готовность к компромиссам.

При таком развитии событий для Украины открывается определенное окно возможностей.

Политика более разбалансированной власти РФ по отношению к Украине будет по-прежнему жесткой. К примеру, даже условный Навальный будет “святее Папы Римского” (Путина), отстаивать право РФ на Крым. Но действия и риторика будут более оборонительными, чем наступательными.

При этом у Украины значительно развяжутся руки в отношении возможности вступления в НАТО.

В этой связи для Украины стоит необходимость честно определится с приоритетами исходя из реальных возможностей.

Возможное новое статус кво: потеря Крыма с сохранением лица, возврат оккупированного Донбасса с сохранением лица для РФ и вступление Украины в НАТО.

Что означало бы более выигрышное стратегическое положение Украины, чем до войны.

Андрей Облогин, "Хвиля"