Нормандский тупик и украинское будущее

Сторонники президента Владимира Зеленского утверждают, что он, если и не привезет со встречи в «нормандском формате» мира, то уж во всяком случае не пересечет «красные линии», которые могут привести к капитуляции Украины.

Противники украинского президента подозревают его как раз в готовности к этой самой капитуляции.

И сойтись посередине, использовав излюбленный политический рецепт Владимира Зеленского, тут как раз не получится. С Путиным не договариваются. Перед ним либо капитулируют – либо ему противостоят. Никакого другого рецепта во взаимоотношениях с Кремлем никто еще не придумал – и у Зеленского слишком мало сил и ресурсов, чтобы стать исключением из этого очевидного правила.

Накануне саммита позиции сторон выглядят диаметрально противоположными по целому ряду основополагающих вопросов, которые касаются будущего Украины. Владимир Зеленский хочет прекращения войны, но одновременно не соглашается с российским президентом в том, что касается прямых переговоров с марионеточными администрациями «народных республик». Накануне саммита Андрей Ермак заговорил даже о возможных конституционных изменениях, которые будут касаться прав «отдельных районов» в области децентрализации – и, судя по разъяснениям Ермака, сделают их «более равными», чем все остальные районы страны. Но, опять-таки, у Москвы и Киева могут быть совершенно разные представления о том, как должны выглядеть эти конституционные изменения – да и можно ли будет их добиться при исчезающем парламентском большинстве? В Киеве говорят об амнистии для людей, которые не запятнали руки кровью – но в Москве будут добиваться не просто амнистии, но и возможности активного участия в политической жизни и управлении Донбассом тех, кто активно поддерживал оккупантов.

Да и по энергетическим вопросам такого уж сердечного согласия не наблюдается. Киеву нужен долгосрочный транзит, а Москве – отказ Украины от исков в международные арбитражи и согласие с возвращением страны к энергетической зависимости от России. По большому счету, никакой реальной платформы для взаимоприемлемых договоренностей у Москвы и Киева не существует.

Тогда для чего же встречаться? Прежде всего необходимо вернуть ситуацию с головы на ноги и понять, что встреча в «нормандском формате» - никакое не достижение, а серьезная политическая ошибка Зеленского и его команды. Эти встречи потому и не проводились, что не было никакой возможности договориться, а вовсе не потому, что у Порошенко и Путина были плохие отношения или потому, что кто-то в Киеве – а тем более  в Париже или в Берлине – был заинтересован в продолжении войны. Профессиональные политики никогда не бывают заинтересованы в проведении безрезультативных встреч. Именно поэтому, когда Зеленский выступил с инициативой возобновления переговоров в «нормандском формате», Владимир Путин говорил о необходимости договоренностей еще перед, а не во время общения президентов и канцлера.

Тогда может возникнуть закономерный вопрос: почему же, если никаких реальных договоренностей достичь не удалось, Кремль согласился на эту встречу? Может быть, Зеленского все-таки «дожали» и он капитулирует?

Но ответить на этот вопрос утвердительно можно только в случае линейного мышления. Политика тем и интересна, что предполагает вариативность тактических решений.

Проведение встречи в «нормандском формате» было необходимо Владимиру Зеленскому для того, чтобы показать своему достаточно далекому от политической логики электорату, что у него получается то, чего не получалось у предшественника – встретиться с самим Путиным.

Реклама

 — Я думаю, что Зеленский искренне может не понимать, что нередко не встречаться куда лучше, чем встречаться. И что само общение с российским президентом может приблизить мир – тут он может не лгать электорату, но обманывать сам себя.

Но зачем Путину встречаться с Зеленским, если никакой мир ему не нужен, а «красные линии» украинский президент пересекать не собирается? На самом деле это и есть самый главный вопрос, на который мы должны ответить себе перед встречей в «нормандском формате».

Для Путина встреча в Париже открывает разнообразие вариантов, предоставленных ему благодаря ошибке украинского президента.

Во-первых, формат встречи сам по себе будет совершенно новым. На предыдущих встречах Меркель, Олланд и Порошенко совместно противостояли Путину и требовали он него окончания войны на Донбассе. На этой встрече – как бы ни выглядела ее публичная часть – Макрон, Меркель и Путин будут  совместно противостоять Зеленскому и требовать от него уступок Москве ради достижения мира. И упрекать западных партнеров Украины за такое поведение я бы не стал. Они Зеленского на эту встречу не тащили, он подставился сам. И он – именно тот человек, который первым стал говорить украинцам, что на Западе все уже решили без нас и нет возможности противостоять этим решениям.

Да к тому же нужно понимать, что чтобы мы ни говорили о сложностях у Путина, а только вот сложности не у него – авторитарного правителя с худосочной оппозицией и раболепным населением – а у Зеленского, Меркель и Макрона. Зеленский может закономерно опасаться дальнейшего снижения популярности в случае, если он не привезет мир, Макрон терпит одно внутриполитическое поражение за другим, Меркель после смены руководства у коалиционных партнеров из СДПГ оказалась на грани отставки с поста канцлера и ухода из политики. Учитывая готовность Путина к участию во внутренней дестабилизации в чужих странах и его известные возможности в среде немецких социал-демократов, нужно признать, что российский президент может не опасаться громкого противостояния.

Но тогда чего же он захочет?

Утверждать, что идеальный для Путина вариант – безоговорочная капитуляция Зеленского – я бы не стал. Подчеркну, в эту капитуляцию не верят не только сторонники Зеленского, в нее не верит и сам Зеленский. Если украинский президент привезет из Парижа решения, которые поставят под сомнение выживание Украины, это может привести к краху не государства, а нынешней власти.

А Путин заинтересован именно в крахе государства, а не в крахе власти. Ему нужна Украина – разумеется, вместе с Беларусью – в составе союзного государства, а не за его границами, да еще и с патриотичным руководством. Нет, этого Путин не допустит, да и Зеленский не капитулирует.

Скорее всего, Путин будет искать на саммите возможностей так обмануть своего неопытного визави, чтобы решения, которые покажутся Зеленскому вполне приемлемыми для мира, одновременно могли бы вызвать раздражение у патриотической оппозиции, но одновременно были бы восприняты большой частью электората Зеленского как приемлемая цена за мир. Не прямые переговоры с марионетками, но конституционные изменения, которые устроят Москву. Выборы по украинскому законодательству, но при известных уступках об участии украинских партий и так далее. Долгосрочное продолжение транзита – но покупка российского газа и отказ от арбитража. Словом, нужны решения, которые помогли бы внутренней дестабилизации ситуации в стране, что вкупе с неминуемым социальным раздражением поможет спровоцировать в стране гражданский конфликт и облегчит дальнейший захват ее территорий.

А если Зеленский и на это не согласится? Если Зеленский и на это не согласится – что вполне вероятно – то тогда Путин вместе с Макроном и Меркель объяснит ему, что с такого важного для молодого человека саммита нельзя уезжать с пустыми руками. Он, Путин, конечно, понимает, насколько Зеленскому важно «держать лицо» перед «националистами и радикалами», но по-отечески советует ему не давать им повода обвинять его в том, что он ничего не добился. Не хорошо это, Владимир Александрович.

И Зеленский вполне может прислушаться к этому увещеванию прожженного кремлевского наперсточника. А что ему могут предложить?

Могут предложить то, чего он и хочет – «просто перестать стрелять», то есть развести войска по всей линии фронта и обменяться пленными. Могут спросить, а зачем это Путину?

А очень просто. Это так называемый «грузинский вариант». Понятно, что в этом случае никакой реинтеграции Донбасса уже не будет, никаких выборов не будет. Но и обстрелов украинской территории уже не будет – что вполне устроит избирателей Зеленского, которые увидят, что рецепт «просто перестать стрелять» действует.

А будет внутренняя дестабилизация Украины – потому что избиратели Зеленского – и не только они – мгновенно забудут о войне и о Донбассе, раз там уже не стреляют. Зато вспомнят о тарифах, земле и ухудшающемся экономическом положении страны. Россия же щедро будет лить бензин всюду, где его можно будет поджечь.

И будет государственное укрепление «народных республик», которые станут полноценными «государствами» по примеру какой-нибудь Абхазии и Южной Осетии.

А затем будет организована какая-нибудь провокация, после которой начнется спецоперация по «принуждению Украины к миру». Зеленскому в этом сценарии отведена роль украинского Саакашвили – ему придется повоевать с Москвой и добиваться мира в ситуации, когда российские «миротворцы» будут уже под Харьковом или Одессой, если не под Киевом. А на роль Саркози в этом новом конфликте уже сейчас готовят Макрона, который привезет в Киев мир и согласие с «восстановлением территориальной целостности ДНР и ЛНР» или с автономией «федерации республик Новороссии» - мало ли что там в Кремле придумают, когда задействуют авиацию. Конечно, я не утверждаю, что Россия обязательно добьется успеха в этой своей новой авантюре. Но украинская и русская кровь будет литься рекой.

Поэтому для нас – для и для всех остальных тоже – самым лучшим исходом «нормандского саммита» могла бы стать его полная безрезультативность. Лучше всего, чтобы Зеленский привез из Парижа согласие Москвы на обмен – и все. Да, в этом случае популистская болтовня о возможности договориться с Путиным окончилась бы, а большая часть электората Зеленского оказалась бы разочарована и начала бы привычно метаться в поисках очередного «верховного коллаборанта». Да, в этом случае ослабли бы позиции власти и все равно сохранялась бы возможность внутренней дестабилизации, но на этот раз без конфронтации государственников и коллаборационистов, столь опасной для самого существования страны. Да, в этом случае о восстановлении территориальной целостности пришлось бы забыть на десятилетия – хотя и так можно забыть. Да, евроатлантическая и европейская интеграция Украины в условиях неопределенности границ оставались бы теорией, обещанием, а не практикой. Все так.

Но Украина как государство-убежище для украинцев была бы спасена.

Впрочем, не очень рассчитываю, что нам так повезет.

Виталий Портников, Левый берег