Брат по оружию. Воюющий за Украину командир чеченских добровольцев рассказывает о своих трех войнах с Россией

Комбат чеченского Батальона имени Шейха Мансура, воюющего за Украину, рассказывает, почему его соотечественники со всего мира рвутся воевать против России, вспоминает зверства российской армии в Чечне и развенчивает миф о кадыровцах.

Чеченские добровольцы приехали воевать в Украину, чтобы защищать от России Донбасс, еще в 2014 году. И теперь, когда РФ решилась на полномасштабное наступление, Батальон имени Шейха Мансура вновь воюет на стороне Украины против общего с ней противника.

О своем участии в войнах с Россией рассказывает командир батальона Муслим Чеберлоевский.

— Как вы оказались в Украине и чем тут занимались до начала российского вторжения?

— С 1991 года Чечня находится в состоянии войны с Россией. До 1994 года это было как на Донбассе: ФСБ снабжало сепаратистов оружием против нашей власти, а мы им противостояли. В 1994-м Россия, поняв, что с их помощью ничего не получится, уже вторглась открыто, и с того времени воюем.

В 1991-м я служил еще в Советской армии. Тогда наше руководство в лице Джохара Дудаева призвало солдат покинуть места службы своим ходом и вернуться в Чечню. Я откликнулся одним из первых, взял с собой еще десять человек из батальона. Не заезжая домой, мы попали сразу в Грозный и вступили в президентскую армию. Получается, что всю свою жизнь я воюю.

Ближе к концу 2000-х пришлось уехать из Чечни. Родственники без нас отказались покинуть страну, а из-за нас их мучали. Тогда я их вывез в Украину, но оформить тут как беженцев было трудно. Так я оказался в Швеции.

Когда в Украине началась война, в 2014-м мы с ребятами объявили сбор в Европе. За две недели в списках появились более 600 человек, третья часть из которых приехала в Украину.

Тут мы создали Батальон имени Джохара Дудаева. Но когда наши люди начали еще прибывать, сформировали Батальон имени Шейха Мансура и разделились на две части: первые ушли в сторону Луганского направления, мы ушли в сторону Донецкого.

До 2016 находились на передовой, потом основную часть подразделения вывели на базу под Мариуполем, где и были до нападения на Украину.

Разглядывать страну с другой стороны у нас времени не было, но Западная Украина — любимая, потому что там горы похожи на наши и природа хорошая.

— Расскажите про ваш батальон, насколько он большой и популярный среди соотечественников сейчас?

— Желающих вступить очень много со всего Кавказа. У нас в подразделении есть и грузины, и татары, и азербайджанцы. Каждый день поступают бесконечные звонки и сообщения, очень многим пришлось развернуться на границе. Мы не берем кого попало, потому что с той стороны еще с 2014-го постоянно пытаются внедрить нам своих агентов.

Мы принимаем тех, кого знаем на 100%, либо за кого дают гарантии уважаемые люди. Тех, кто прошел первую и вторую Чеченскую войны, мы фактически всех знаем, а выросшую в Европе молодежь хорошо проверяем.

Самому старшему бойцу сейчас 71 год, а самому младшему — 18 лет. Младше этого возраста не берем, хотя из Европы желающих много: некоторые пытались своих 15−16-летних детей отправить к нам на учебку.

Если объявить полную мобилизацию — это будут сотни добровольцев, но пока в нашем подразделении их до ста. Нам хватает, и больше не нужно. Ведь мы не на государственном обеспечении, нас обеспечивают волонтеры и диаспора.

— Что мотивирует чеченцев воевать сегодня на стороне Украины?

— Чечня воюет с Россией около 400 лет — со времен Царской России и до сегодняшнего дня. Мы боремся за свою свободу, независимость, землю и территорию. Но чеченцев всего миллион, а Россия многомилионная. Потому судьбу Украины мы прекрасно понимаем, она отстаивает то же самое веками.

Вы только сейчас осознали настоящее лицо русских, мы его помним с 91-го. Вы видели Бучу и Ирпень. Мы это проходили два раза, но в десятки и сотни раз жестче — в 1994—1996 годах и 1999−2000 годах такое происходило на всей территории Чечни каждый день. Но тогда все смотрели по телевизору новости, которые показывала Россия.

Сегодня же у каждого есть интернет и телефон, потому весь мир увидел зверства своими глазами. Начало их было положено в Чечне, последствия сейчас видим в Украине, а завтра это может случиться в Польше, или где угодно.

Мы знаем цену страны, свободы и цену потери этого. Потому что сегодня Чечня и весь Кавказ на 90% оккупирован русскими или местными пехотинцами Путина.

За эти две войны из 1 млн чеченцев было убито 300 тыс., из них 42 тыс. — дети. Это почти 30% всего населения — представьте, что из 43 млн украинцы потеряли бы 13 млн. Еще 300 тыс. несогласных с режимом Путина и Кадырова выехали из Чечни и бродят теперь по всему миру.

Потому мы знаем, что такое потерять родину, землю, свободу и честь. Потому и принимаем участие сейчас в этой войне. Ведь если сегодня падет Украина, то у нас остается все меньше шансов на возвращение. И шансы быть свободными у других отделившихся от Советского Союза государств тоже сведутся к нулю.

— Какой боевой опыт вы приобрели за последний месяц в Украине?

— Мы планировали остаться в Мариуполе, но нас вызвали в Киев — защищать столицу любой ценой было важнее. С того времени держим оборону под Киевом, наши ребята участвовали тут в партизанских операциях, засадах, диверсионной работе и минировании. Но так как у нас только ручное переносное оружие, крупных сражений, как у артиллеристов, танкистов и минометчиков, у нас не было.

— Сталкивались ли в боях со своими соотечественниками, так называемыми кадыровцами?

— Прямых столкновений с ними не было, потому что в первых рядах они не идут. Они гонят за 20−30 км перед собой русских солдат в качестве пушечного мяса. Где эти мечем и огнем прошли, туда уже заходят чеченские солдаты и снимают какие-то дешевые ролики, мол, «мы захватили, мы зачищаем». Но с них все смеются.

Самых близких Кадыров сюда не отправит, как не приедет и сам лично. Вместо этого набирает по всей Чечне каких-то наемников, пьяных военных и выпускает из тюрем осужденных.

Когда-то слава о чеченцах разлетелась по всему свету — наша армия победила многомилионную Россию с ее боевой мощью. Потому потом план русских был разделить чеченцев, что не удалось сделать в первую войну. Подкупами и шантажами они перевели часть бойцов на свою сторону, и в течении нескольких лет раскручивали их как «непобедимых кадыровцев». В 2008-м, когда Россия напала на Грузию, кадыровский батальон Восток отправили брать неприступный Цхинвал — они сделали это за два дня.

После этого кадыровцы должны были запомниться как непобедимые. Но тут в Украине мыльный шарик лопнул, тут им дали хорошенько по башке и по зубам. Все, что им остается, — гонять единичных солдат по лесам и снимать ролики.

— А угрозы от бывших соотечественников вам поступают?

— Эти угрозы приходят еще с 2014 года, даже какие-то вознаграждения за нас предлагают. Но мы к этому давно привыкли и не обращаем внимания. Мы свою работу делаем, и у нас нет времени на эти партизанские игры.

— Как видите дальнейший ход российско-украинской войны и каков ваш личный план?

Это русские, и от них можно ожидать всего, что угодно. А, значит, тому, что на сегодняшний день они отошли от Киевской области, радоваться рано. Если враг нападает — надо защищаться до конца. Они с этим не смирятся. Когда первую войну с Чечней они проиграли, то три года готовились: учли все свои плюсы, минусы и, вопреки подписанным договоренностям, снова напали. Потому верить им нельзя, и всем нужно готовиться еще усерднее — и армии, и гражданским, и теробороне. Ни секунды расслабляться нельзя, потому что в самом неожиданном месте они могут ударить опять.

Но мы тут планируем оставаться до конца — праздновать победу Украины и в дальнейшем Чечни.

Ирина Крикуненко, Новое Время