«Последнее слово все равно будет за мной» — Казакова о формировании новой команды управления городом

После объявления импичмента бывшему мэру Николаева Александру Сенкевичу, город фактически оказался в руках женщины – секретаря городского совета Татьяны Казаковой. На должности городского головы, с приставкой «и.о.», она успела продемонстрировать первые решения: обязала вице-мэров выступить с отчетами, объявила новые назначения и увольнения. Впереди – принятие бюджета. Какую позицию она займет в будущем? Политика или бизнесвумен? Изменится ли та пресловутая система, которую каждый грозится ломать, но в итоге она побеждает, превращая «свежую кровь» в закостенелого чиновника? Видит ли Татьяна Казакова себя в должности мэра после проведения внеочередных выборов?

Об этом и многом другом беседовали в студии НикВестей.

— Я думаю, что баллотируясь в городской совет в 2015 году, наверное, вы и представить не могли, что придется оставить свой бизнес, перейти в статус руководителя полумиллионного города. Точно так же, как и год спустя, когда вы были избраны секретарем городского совета, после затяжного кризиса, переговоров, дискуссий, торгов.  Не секрет, что это произошло в том числе и по инициативе губернатора Алексея Савченко. Сколько в этом случайностей, а сколько холодного расчета, как вы считаете?

— Все случайно. Случайность, да. Но я сформировавшийся человек, и я считаю, что я приняла для себя решение пойти в депутаты, попробовать это, понять, что это. У меня была очень простая цель, я хотела понять, что происходит в горсовете, и вообще, куда город движется. Как он будет инвестиционно привлекательный, каким будет будущее и как мои дети будут жить в этом городе, и какой город будет через 10 - 15 лет. Если ты не находишься в этой среде, смотришь со стороны на власть - это одна позиция. Вот я хотела понять, что это такое.

— И как вам сейчас этот статус? В тягость или в радость? Какие сейчас впечатления?

— Это просто тяжкий труд и все. Для меня это труд. Я всю жизнь работаю по 18 часов в день. Поэтому, если говорить о физической нагрузке - для меня это обычно. Это обычная нагрузка, тяжелая нагрузка постоянная.

— А что необычно?

— Необычно, наверное, понимание ответственности. Потому что, когда ты отвечаешь за собственный бизнес - ты сам рискуешь своими деньгами и у тебя больший канал возможностей, раскрыто окно твоего риска. Ты сам для   себя понимаешь ответственность и ты понимаешь, что ты рискуешь собой, своей судьбой, судьбой своих детей. А здесь осторожней. Здесь все по-другому. Здесь нельзя так рисковать, как предприниматель рискует в бизнесе. Здесь надо взвешивать. Если в бизнесе ты, например, взвешиваешь 7 раз, то здесь надо 27. 

— Мне кажется, это событие, которое произошло месяц назад, главное политическое событие в этом году, импичмент мэра, тоже был огромный риск. Вы не голосовали, и даже, если я не ошибаюсь, где-то высказывались, что вы против. Сегодня, спустя месяц, приняв дела, поработав, я хотел бы спросить, почему вы тогда были против, и как вы считаете сегодня, нужно было делать импичмент или нет? Правильное это решение или нет?

— Против я была, потому что моя фамилия была в этом проекте решения. Это первое. Я человек достаточно целеустремленный, и у меня есть свои определенные планы на жизнь, попроектно. И я не очень люблю, когда кто-то влияет на мою жизнь. Ну, вот например, этот проект решения, по сути, поменял мою жизнь. Я вот эти процессы не люблю. Я считаю, что я сама должна в своей жизни определять, куда я иду, когда я иду. 

— Это как личность. А  как депутат? Как секретарь?

— Вот я взяла ответственность и все. Я же сказала, что я не убегу. Но я всегда готова, чтоб просто понимать, у меня есть определенная свобода, мне не надо никому нравиться, никаким депутатам мне не надо нравиться. И я готова на любой сессии. Если кто-то вынесет проект решения и точно так же скажет: «Мы меняем секретаря Казакову на секретаря такого-то». Я к этому готова. 

— Ну, вот произошедшее, в истории нашего города таких событий не было. Естественно, это всколыхнуло общество, активистов, людей, которые интересуются положением дел в городском совете, в мэрии. Кто-то поддержал отставку, кто-то оказался против. Кто-то пошел на вече. И вот событие масштабное, и после него люди тоже ждали каких-то масштабных изменений, преобразований, какой-то активности от главного участника этих событий - городского совета. Потому что он взял на себя огромную ответственность, фактически отправив мэра в отставку. Как вы считаете, за этот прошедший месяц продемонстрировал ли Николаевский городской совет ту активность, которую от него ожидали, и можно ли сказать, что он дал адекватные ответы, и объяснил горожанам, что все было не зря.

— Давайте так. Прошел один месяц. Самое главное, что в этом году надо сделать - это бюджет. У нас есть план сессий, бюджетная сессия у нас запланирована где-то 22 числа, до 25 (декабря, - прим.) мы обязаны это сделать. Отсчитываем один месяц, 20 рабочих дней - в районе 20 - 22 ноября должен пройти предварительное одобрение на исполкоме, бюджетной комиссии, это может в один день произойти, и должны повесить его на сайт для обсуждения, для внесения изменений и так далее. Когда происходит подготовка к бюджету? Начиная с июля месяца. Я вам говорю и подтверждаю, что с июля месяца не было, депутаты не работали, исполнители не работали по подготовке к бюджету 2018 года. Это кропотливая работа.

– С июля не работали?

— Нет.

— А почему так происходит?

— С июля месяца не занималась бюджетная комиссия, не занимались. Были перераспределения денег в одних проектов на другие, размножали проекты, но на самом деле, не была выработана хоть какая-то стратегия на 2018 год. Я к чему подвожу - в течение этого месяца и в течение ближайшей недели. Это та кропотливая работа, которую мы сейчас пытаемся сделать по бюджету.

— Кто это делает? Можно ли это доверять тем, кто с июля не делал эту работу? А сейчас вам нужно за два месяца с теми же людьми…

— А кто ее делает? Знаете, кто ее делает?

— Распорядители средств, наверное, готовят свои запросы, что бы они хотели в следующем году.

— Конечно, распорядители средств готовят, они даже программы свои не поменяли. Вот они подготовили. Они знают, что у них 60 миллионов -  и они делают и приносят список на миллиард. 

— Я же к этому и веду, что в принципе, я был одним из тех, кто тоже старался критично оценивать происходящее. И тогда в своем посте после отчетов написал, что ключевые руководители остались на своих должностях. Никаких реальных изменений, тогда было за почти месяц, мы не увидели. Городу, фактически отсекли голову, да? Вот уходит премьер-министр и за ним уходит его кабинет. А здесь этот же кабинет старый, который вы критикуете, сейчас будет формировать бюджет, а значит, приоритеты, а значит, будущее этого города на 2018 год. Это же не правильно.

— Есть какие-то рамки. Вот если бы это было, например, в собственном бизнесе - это совсем по-другому. Человек, владелец, заходит и начинает резать этот бюджет, определяя работу с финансистами, бухгалтерами и так далее. Что делают, и, вообще, какая тенденция за последние года или другое время, что они делают? Они плодят проекты. Руководители управлений просто плодят проекты, для того, чтобы под эти проекты маленькими суммами они все попали в бюджет и были размыты. Потому что большие проекты, то, что может быть видимо, то, что люди увидят и могут этим пользоваться - на самом деле эти большие проекты не выгодны вот этим распорядителям средств. Потому что выигрывает один представитель на тендере, и своим компаниям распорядители средств не могут способствовать, чтобы они участвовали.

— И проектным организациям тоже выгодно заниматься вечным изготовлением бумажек.

— Конечно. Это то, чем они занимаются. Они всегда ставят на колени любого мэра, исполняющего обязанности, вице-мэра — мы плодим, расплодили большое количество этих проектов. Но, что они делают. Они по-хитрому делают. Они в течение года на бюджетной комиссии утверждают эти проекты. Перераспределяя деньги. Это я к чему, призываю, всегда надо отслеживать, что на бюджетной комиссии происходит. 

— Мы этим занимаемся. Но почему так долго все это происходит? Все-таки, я правильно понимаю, что произошла расправа над личностью, над политиком, над членом партии «Самопомощь», а система продолжает работать та же.

— Систему менять надо. 

— Почему так долго? Сколько нужно времени? Насколько я знаю, когда был импичмент, 2 - 3 дня хватило депутатам, чтобы вместе договориться и вместе принять ответственность. Что сегодня мешает им за 2 - 3 дня договориться и сформировать новую команду? Что им мешает? Чего они все ждут?

— Ну, это вы депутатам задавайте вопросы. Я же не отвечаю за всех депутатов. Я отвечаю за себя. 

— Но вы же их представляете. Вы секретарь городского совета. 

— Я представляю, да. Их общее мнение могу представить. Но каждый из них - личность.

— Они подставили вам плечо и сказали: «Давайте формировать команду»?

— Они готовы подставлять плечо.

— Я просто пока вижу только вечную критику. Я не понимаю, зачем вечно обсуждать и критиковать Турупалова, если можно просто его взять и уволить на сессии?

— Ну, давайте эту тему закрывать. Это уже просто не интересно, это скучно. Это массаж деревянной ноги.

— Я о чем и говорю. Давайте эту тему закрывать: выносите на сессию.

— Вынесем. В ближайшее время сессия пройдет и каких-то замов все равно мы откорректируем.

— Каких-то замов?

— Каких-то откорректируем. Но вы должны прекрасно понимать, что вице-мэры, опять же, не они подают бюджетные запросы. На самом деле, бюджетные запросы подают, например, если берем Шевченко, подает начальник управления образования, сейчас она исполняет обязанности, она не является начальником, она является замом, это Деркач. И приказ я подписала: до момента проведения конкурса и победителя конкурса.

— Когда будет конкурс?

— Уже объявили. Только никто не подает. Я обращаюсь в студии, ребята, хотите участвовать - вы все жалуетесь на образование, вы жалуетесь на то, что у нас там проблема. А никто не подает.

— У вас прозрачный конкурс…

— Прозрачный конкурс. Я объявляю следующее: я не виду переговоры личные ни с каким из желающих поучаствовать в этом конкурсе. Ни с кем не буду пить кофе, общаться не буду. Все на конкурс. Но все делается тайно для того, чтобы никто не вышел на конкурс. Все хотят, чтобы Деркач Анна Ильинична осталась в качестве исполняющей обязанности. Поэтому, я призываю город: молодые, не молодые, там пять лет стажа должно быть, выходите на конкурс. Просто не жалуйтесь, пожалуйста. Когда мы в Facebook пишем, что Анна Ильинична плохая, надо что-то менять и так далее - и никто не выходит на конкурс. А начальники управлений должны все через конкурс проходить.

— Вы хотя бы можете отвечать на эти вопросы, вести публичную полемику. Мы просто говорили о депутатах, которые сейчас молчат. Многие народные депутаты по итогам этих событий, импичмента, так или иначе соотнеслись с решением горсовета. Кто-то был против, кто-то за, кто-то вышел на вече. Но сегодня никакой публичной позиции ни депутатов, ни губернатора в дальнейшей судьбе города мы не видим. Может есть подковерные процессы, конечно. Ощущаете ли вы, как руководитель города их участие?

— Шаг за шагом. Последнее слово все равно будет за мной. Поэтому, подковореные или не подковерные, с вами можем посидеть пообщаться, вы мне дадите какую-то рекомендацию, с кем-то могу посидеть поговорить. Но последнее слово будет за мной. Теперь по поводу вице-мэров и так далее. Проверку они не прошли. Я объявила о том, что все должны написать заявление на увольнение.

— Не написали?

— Написали два человека.

— Кто? 

— Я знала, что вы спросите, не буду говорить.

— Омельчук и Мкртчян?

— Они не услышали на «аппаратке» самое важное: я сказала написать заявление и в течение двух недель представить новые программы на 2018 год, чтобы они с этой  программой достойно выступили, обсудили, чтобы она вошла в бюджет, и они достойно представляли город. И по этой программе, по их изменениям будет их отчет в 2018 году. Понимаете? Два человека (написали, - прим.). Все остальные спрятались, ушли в подполье, обиделись, не общаются.  

— А почему вы не можете назвать фамилии?

— Да ну зачем говорить об этом. Два человека пришли и сидели доказывали свои программы, мы спорили, это нормальный рабочий процесс.

— Вы намерены их оставить в команде? 

— Да. Независимо от того, слабые они или нет. 

— Правильно ли я вас понимаю, что вы вольны в принятии решений?

— Да, вольна.

— Но вам нужно согласовывать с губернатором, с народными депутатами, с руководителями фракций? Вы же избраны, фактически.

— Я женщина. Я услышу 10 мнений и приму решение. Это правильно.

— Многие говорят, что вы ездите в Администрацию Президента и там получаете рекомендации. Это правда? Если ездили, если были, то с какой целью?

— Меня туда никто не приглашал. Я не была там. С президентом я не общалась. Ковальчука я однажды видела на мероприятии.

— Какое-то кураторство, Киев…

— Да нет никакого кураторства. Меня вот оставили, «давай, иди работай». Вот и все. Можно я закончу по вице-мэрам. Я все равно вижу цепочку: наш бюджет, наши деньги, что мы делаем. Такое халатное отношение к этим деньгам происходит, у меня такое чувство, что это единственный источник денег в городе. Смотрите, если ты в бизнесе зарабатываешь 1000 - 2000 гривен — ты сто раз подумаешь, как их потратить. Там 100 тысяч, 200 тысяч, 300 тысяч - это не деньги. И вот тот момент, когда я стала депутатом и вошла  в бюджетную комиссию, я была настолько удивлена, как люди так относятся, «плюс минус миллион» — я очень эмоционально к этому относилась.

— Более того, так просто относиться к деньгам, а по итогам года все равно их не успевать расходовать.

— Они не зарабатывают эти деньги, они очень халатно к этому относятся.

— А Сенкевич как относился? Вот эта история, все время оставлять и считать, что в следующем году сделаем.

— Я не могу отвечать за Александра Федоровича. Позиция в отношении Александра Федоровича моя очень простая: я всегда человеку говорю в глаза. Если я могу его уберечь - я всегда скажу так, и постараюсь, чтобы можно было защитить и закрыть человека. Но если люди ничего не слушают.

— Мы же говорим о подходе к использованию народными деньгами.

— Я не участвовала в управлении бюджетом. Но общее впечатление: вот они сами себе. Это такие у нас маленькие княжества: одно управление, второе, третье. У каждого свой тендер, свои люди подобраны, все решается и так далее. Получается, для мэра, любого мэра, приняли бюджет. А потом получается следующее: тот же Сергей Бондаренко (начальник Департамента соцзащиты населения, - прим.), начиная с июня месяца  начинает тихо разбрасывать денежки туда, сюда. Вот у нас с ним был спор в прошлом году. 560 тысяч, депутаты приняли 560 тысяч на АТОшников. В пределах этого КВЭДа нужно было поменять, назначение другое сделать. Он просто тихонько пришел и принес такое на бюджетную комиссию «по перераспределению»: и он снимает с АТОшников на компенсацию льготного проезда. Понимаете? Раз ему сделала замечание, на второй раз, на комиссию я специально пошла, он опять. И они так втихаря все меняют.

— А это означает отсутствие приоритетов, к которым мы стремимся в бюджетном процессе. Вот у Татьяны Казаковой, какие три основные приоритета этого бюджета, который она готовит вместе со старой командой, старыми кадрами на 2018 год?

— Я могу им советовать, я могу их давить, могу советовать, но они несут ответственность за тот бюджетный запрос. Не вице-мэр, понимаете, а начальник управления. 

— А что вы от них требуете? 2018 год будет годов чего?

— Что мы сделаем? Я просто показала, что они даже отчитываться не умеют. Единственное, что и общество не готово принимать их отчеты. Первое, отчет Шевченко еще можно было бы, интересно было послушать, когда Анна Деркач привела всю команду, это был один момент, да. А второй и третий уже не интересен, никто не приходит, вопросы никакие не задает. И они так были уверены. Они не понимают, что они должны отчитываться перед громадой. Они считают, что есть верхушка айсберга: есть мэр, вице-мэры, которые всегда должны получать шишки.

— Ну, мы видели заработные платы, в том числе.

— Заработные платы, не такая там и заработная плата.

— До 40 тысяч гривен у некоторых доходило в месяц. Я понимаю, что это с выплатами.

— Согласно закону, они получают 13-ю зарплату. И перед отпуском ты можешь взять ее, это согласно закону.

— Давайте, я уточню. По поводу отчетов. Все поддержали, более того, спасибо вам, что вы отреагировали и таки назначили отчет Дадиверина и глав администраций. Но вы можете объяснить продуктивность отчетов? По итогу не было ни голосования, ничего. Мы их послушали. Правда, был единственный раз, когда вы сказали относительно Анны Деркач, что она не потянет реформу образования. Что она не потянет реформу образования. Многие это поддержали. Но значит ли это, что Шамрай потянет реформу медицины, Шевченко потянет? Палько потянет реформу ЖКХ? Почему вы обратились только к ней и не обратились к другим чиновникам, завалившим проекты и имеющих массу неиспользованных денег.

— Я принимаю камень в свой огород. Я свои решения буду выдавать порциями. Понимаете? Не спугните мне бюджетный процесс, пожалуйста. Не спугните. Я думаю, что намек понят. Давайте шаг за шагом. В отношении любого управления, любого человека должно быть одно - цифры. Ничего личного, ничего. Вот сейчас райадминистрации отчитаются, да? Процент выполнения бюджета и так далее. Примем, скажем, кто у нас лучший, и кто у нас худший. Обязательно это все зафиксируем. Все цифры. Ничего личного. Мне не должен руководитель управления нравиться. Не должен, правильно? Даже вопрос проведения конкурса, можно еще худшего человека получить, правильно? Вопрос только в одном: как он справляется и все, цифры. 

Помните, вы мне задавали вопрос по поводу бюджета? Бюджет должен быть открыт. Давайте так, выносится бюджет у нас 20-го, 22 декабря мы его принимаем и начинаем четко регулировать по бюджету развития, как у нас идут тендеры. В этом году, почему у нас не использованы деньги? Есть причина? Есть причина.

— Какая? И одна ли она? По-моему, такая же, как и в предыдущем, просто подход чиновников к использованию средств. На тендерах никто не приходит, я даже не знаю, как одним словом это сказать…

— Ну, по ЖКХ я вам могу сказать причину. 

— Какая?

— Ждали, пока Мкртич Мкртчян займет должность и повлияет на тендеры, и кто выиграет в этих тендерах.

— Так он занял должность в начале года.

— Не совсем в начале года. Затягивали. То есть, если мы начнем тендеры проводить, начиная с января месяца, если мы начинаем сразу выходить на ProZorro - никаких вопросов не будет. Понимаете? И не будет вот этого использования. Это что значит? Надо просто данные, когда мы выходим на тендеры, открыть. Наш бюджет должен обновляться. Вот есть пообъектно наши проекты и так далее - это должно быть выложено на сайте. И каждые две недели должны обновляться данные и процент выполнения. И сразу видно.

— Почему при Гранатурове, при Сенкевиче те самые люди делали так, а сейчас начнут иначе?

— Они не начнут, я начну.

— Да, только вы можете на них повлиять. И я не думаю, что вы можете повлиять на человека, я думаю, что мы можете повлиять на должность, заменив человека. Когда депутаты голосовали за импичмент, категорически не правильно вешать беды на одного человека. Это решение - это недоверие  уже было ко всей этой команде. Безусловно, он был главным двигателем, или может быть ступором процессов.

— Я могу отвечать за свое. Я еще раз говорю.

— Но эти чиновники формировали повестку дня Сенкевичу. Я боюсь, что они будут формировать повестку дня для вас. Что это будет означать для вас, если вы будете…

— У меня защита только одна. Если я буду открывать эти данные — я смогу защищаться и менять процессы. Понимаете?

— Вы это можете сделать, опираясь на депутатский корпус.

— Да. Я буду опираться на депутатский корпус.

— Недавно был пост Игоря Дятлова, руководителя фракции «Оппозиционный блок». Он категорично и критично высказал мнение, и сказал, что все замы - в первую очередь иногородние должны быть уволены. Обратился к вам. Как вы отреагировали, согласны или нет?

– В принципе, я к этому тоже стремлюсь. Своего легче бить.

— После импичмента Игорь Дятлов связывался с вами, он участвует в формировании новой команды? Какая роль Игоря Дятлова? И нужна ли вам его поддержка и присутствие. 

— Я со всеми главами фракций поддерживаю отношения. В телефонном режиме, если нет Игоря Сергеевича, мы с ним не общались, просто не пересекались. Я просто была занята работой. Я не выхожу из своего кабинета. 

— А есть какое-то, вот знаете, у президента есть «Стратегическая семерка», есть у Казаковой своя семерка, восьмерка, пятерка?

— Пятьдесят три. Нас 54, я 54-я. Я  так думаю, что «Самопомощь» не будет дуться, вернется и будет работать.

— Они сейчас вас раскритиковали за созыв сессии, утверждают, что это не по регламенту, что бы вы ответили Федору Панченко, руководителю фракции?

— Я вчера с Федором Панченко общалась лично. Могу сказать только одно. Александр Федорович распоряжения по своим сессиям в течения года без секретаря делал за один день, за два дня. Ему просто подносили на стол. Целый год, пока я была секретарем, я защищала, спорила, не подставляла, делала так, чтобы у него все было идеально. Он сердился на меня, обижался на меня. Я переносила эти сессии, чтобы было идеально. Да, я могу сказать, что мы на один день, сотрудник аппарата совета не подготовил распоряжение и не поднес, да. Ну, так в аппарате совета… 

— Вы бы могли подписать задним числом.

— Нет, я не буду подписывать задним числом. Я обратилась к депутатам, депутаты собрали подписи. Когда депутаты собирают подписи, достаточно за одни сутки. Они настаивают, что сессия земельная, мы ее должны провести. Более того, надо понимать, что каждая земельная сессия, на этой мало вопросов, потому что их отправили на доработку. 

— Вы не боитесь, что она будет сорвана активистами?

— Отлично, пусть приходят. Пусть срывают. Я хочу сказать, что каждая сессия, особенно земельная, стоит бюджету 2 миллиона гривен. Если те, которые придут и сорвут - назовите и тогда не задавайте вопросы, почему на каких-то округах что-то не сделано. Хотите срывать - срывайте. Я приду, я как солдат сяду за свое рабочее место, буду говорить. Хочет кто-то там срывать, «Самопомощь» или те, кто поддерживает «Самопомощь» - пожалуйста, приходите, срывайте. Я начну сессию. Дадут, не дадут. Но запомните следующее: те, кто сорвут - это минимум 2 миллиона в бюджет. Поздравьте их и пожмите руку. 

— Вы совсем недавно открывали в кабинете Турупалова пресс-центр. Спасибо за инициативу, но, если честно, каких-то проблем у прессы, в общем-то, вроде бы не возникало, и просьб, чтоб он был открыт. Вы и так создали удобные условия работы во время заседаний депутатских комиссий.

— Я это не для себя сделала. Знаете, для чего я это сделала? Вот смотрите, сейчас каждый понедельник происходит «аппаратка» (аппаратное совещание, - прим.). После «аппаратки», вот она происходит в 8:30, считаем там полтора часа, в 10:00 пусть райадминистрации, четыре, отчитаются конкретно перед вами. Вы зададите им вопрос, я их заставлю отчитываться каждый понедельник. 

— Совсем не обязательно нужно было делать для этого определенный кабинет. 

— Это коридор вообще. Это часть коридора.

— Да, который зачем-то застеклили и обустроили там кабинет. Многие сказали, что вы просто решили потроллить Турупалова.

— Да нет. Просто в другом месте, где делать, надо было подключать бюджетные деньги. Мы хотели в коридоре, там, где окна, но там пришлось бы стеклить и тратить на это деньги. Но зачем это делать, если есть какое-то пространство, которое можно использовать. У меня нет этого пространства. Я бы отдала свой кабинет, это не проблема. И вообще мне не интересен Турупалов, он просто не интересен. Он очень умный парень, я его как бы… он умный.

— Вы тогда обратились к журналистам, сказали, что в пресс-центр будут вызывать любого чиновника, а там будут его  «пытать». Это может замечательно и хорошо, часто приходится гоняться за ними, сложно добиться ответов. Но что это будут за чиновники? 

— Я вам рассказываю. Вот у нас сейчас в двадцатых числах ноября, мы выкладываем бюджет. Сразу говорю, он должен быть подвергнут критике, это нормально. Это нормально. И мы будем задавать вопросы тем исполнителям, которые дают свои предложения по этому бюджету. Они будут аргументировать. У нас пойдет общественное обсуждение бюджета на 2018 год. 

— Параллельно с комиссиями.

— Параллельно с комиссиями, конечно. Вот мы задали вопрос по поводу стратегии, да, какая стратегия? Я открываю весь список этих проектов. Ничего серьезного нет. Все везде размазано тонким слоем. Выполнение 15 - 20%, это означает, что, вообще, что мы собираемся открывать? Опять используем, размажем по подвалам таким тонким слоем? Ведь бюджет-то уменьшился. Сейчас бюджет будет 66% от прошлого года.

— Вы действительно считаете, что Палько, Бедакова еще кого-то публично все время спрашивать о новом бюджете, о их программах — то они станут работать не так, как раньше? Вот если мы будем устраивать действительно публичные в пресс-центрах брифинги, я не знаю, как их назвать? Люди-то те же остались.

— Смотрите, вот есть человек. Предположим, я его меняю. Вот я вам говорю: «Олег, ну вот не справляюсь, не знаю. Пошли в ЖКХ. Вот я тебя ставлю руководителем ЖКХ и так далее». Ну, вы-то принципиальный человек, вы там то ли разрушать все начнете, то ли созидать. А когда у вас там потечет канализация или еще что-то — за голову схватитесь и скажете «Не надо, пусть там заместители работают». Любого человека, которого приведешь - за него надо отвечать. И я не могу отвечать за человека, не зная, насколько вообще с ним можно идти в разведку или нельзя. Они попадают, человек попадает в эту среду, и его просто съедают. И он втягивается. Они, может быть, дают характеристику на него, что он такой хороший, профессионал и так далее.

— Если вы не поменяете, вас съедят.

— Так я не боюсь. Ну что меня съедят? Меня поменяют. Секретаря поменяют на другого секретаря. 

— Хочется результата.

— Есть одно, я должна быть достойна просто-напросто. Я достойно зашла, и я всегда думаю о том, что я должно достойно выйти из этой ситуации. Для меня это важно. Я буду, я останусь собой. А у депутатов есть всегда  шанс меня поменять.

— Губернатор Алексей Савченко недавно заявил о том, что скоро в Николаеве будет построен новый центр административных услуг. Скажите, а кто лично в мэрии занимается этим проектом? Сколько времени вы отводите на реализацию, где он будет построен, кто определяет место и критерии для этого ЦНАПа? Если не ошибаюсь, главного архитектора нет. Вы, кстати, подписали ее заявление?

— Подписала. Я с ней пообщалась, с Анной Анатольевной. Желания у нее нет. Я уговаривала ее остаться, но она говорит «пока нет». У нее есть другие планы, хотя мое предложение было остаться. 

Занимается Лазарев Дмитрий Анатольевич (первый заместитель директора Департамента админуслуг, - прим.). Смотрите, проект уже давным-давно разработан Минрегионом. Сейчас определяем место, которое можно. Чтобы оно было на проспекте Ленина (Центральном, - прим.) — это была моя просьба. Мы пытаемся найти место по проспекту, для того, чтобы было комфортно подъезжать: остановка нормальная, чтоб троллейбусы ходили, соответственно, доступ, чтобы не ходить еще там, спускаться два - три квартала куда-то вглубь. Я благодарна Алексею Юрьевичу, что действительно через Минрегион у нас будет финансирование. Моя задача проект забить всего лишь 10 процентов. Я договаривалась с ними, общалась, я просила тоже денег, но они мне давали там 50%, а Алексей Юрьевич добился, чтоб у нас было 90 на 10. Поэтому, по сути дела, благодаря ему, 18 миллионов нам придет из Минрегиона, и мы где-то 2 - 2,5 закладываем в бюджет. И мы откроем его в следующем году. 

— В следующем году?

— В 2018-м.

— До вас в этой студии был ваш заместитель Юрий Степанец, который рассказал нам о хитросплетении кредитов на транспорт. Мы слышали ваше заявление, что это не Сенкевич (Александр Сенкевич экс-мэр Николаева, - прим.) и Турупалов (Антон Турупалов, вице-мэр Николаева, - прим.) добивались кредита, а Степанец (Юрий Степанец, вице-мэр, - прим.) с Гошовским (Василий Гошовский, директор Агентства развития Николаева, - прим.). Кому верить? Сенкевич при этом говорит, что кредита не будет, вы говорите - будет. Степанец говорит, все на нулевой студии. Единственное, что мы видели официально, это визит представителя ЕБРР, который подписал договор с Сенкевичем. Кому верить?

— Мне. Мне верить. Первое, еще раз. Я из бизнеса. В бизнесе за каждое слово надо отвечать. У меня 25 лет безупречной кредитной истории среди многих банков. Мое слово еще чего-то стоит. Я не нарушила за 25 лет кредитование, я не нарушила и не было ни одного дня просрочки. Все это показательно. Ко мне банки приходят и говорят «Возьми», а я говорю «Не надо». Я считаю просто каждую копейку. Поэтому, все отношения с банком должны быть построены на доверии. 

— Вы общались уже с ЕБРР?

— Конечно. А в банках очень важна сама цепочка, доверие и документация. Так вот, опять же, проходим поэтапно, шаг за шагом. Есть у нас ЕБРР (Европейский банк реконструкции и развития, - прим.) и есть у нас ЕИБ (Европейский инвестиционный банк, - прим.). Разбиваем на две части. По ЕБРР, почему я сказала, что участвовал Степанец и Гошовский? Я была на встречах летом 2016 года, я была на встречах в ЕБРР, где участвовал еще Роман Ханжин. То есть, вчетвером были, и я слушала, как рассказывали о транспорте. Я была как представитель депутатского корпуса. Поэтому, я знаю, сколько они ездили, я знаю, сколько они разговаривали со старшими банкирами и так далее. Да, я отметила то, что в принципе начало, которое было положено, и та черновая работа, которая была сделана Василием Гошовским, и когда приехал руководитель ЕБРР подписывать это соглашение, сделали пиар той фамилии, о которой лучше уже забыть.

— Тот, кого нельзя называть.

— Антон Викторович, в общем. Просто вот это отношение, как бы мне такие отношения не нравятся. Дело в том, что это очень скрупулезная работа с банками. И дело в том, что те люди, которые выполняют скрупулезно, на них и надо полагаться. 

— В следующем году мы получим эти деньги?

— Рассказываю. У нас разговор был 45 минут, этого достаточно, чтобы нормальные люди понимали друг друга. Первое, мы прошли всю юридическую, у нас был в свое время проект решения разрешить вести  переговоры Сенкевичу. Окей, приняли, провели переговоры. Второе, у нас было подписать соглашение. В этом соглашении было прописанное определенное условие: до 10 миллионов, 1,5 процента на обслуживание. И от 4 до 7 на кредитование. Было требование бюджетной комиссии, где было написано текст соглашения приложить к этому проекту решения. Текст соглашения был предоставлен на украинском языке. И он прошел экспертизу в торгово-промышленной палате. Мы его отдали в торгово-промышленную палату, провели экспертизу и тогда там были определенные просто рекомендации, не замечания, а рекомендации, попросили, например, английский текст. А английского текста соглашения не было. Теперь следующее. ЕБРР говорит, и правильно говорит о том, что должен быть третий проект - это проект ратификации этого соглашения. Это техническая сторона. Я прошла комиссию по промышленности. Они разрешили вывесить на сайт проект ратификации, но только вывесить на сайт. Я должна им еще показать цифры, которые в этом соглашении прописаны. Соглашение переведено с английского. 

— Это уже то, что делалось при вас?

— Я методично вычищаю, перышко за перышком, надо все вычистить, чтобы все было идеально. Потому что если в тексте соглашения пару чего-то, как-то не так прописано, как вот там — надо просто откорректировать предыдущий проект и ратифицировать. Мы с ЕБРР проговорили, что мы проходим эту процедуру, 20 дней, я на следующей неделе выложу, вот мне надо время — понедельник, вторник, среда — я выложу этот проект решения. Еще пройду бюджетную комиссию, он отвисит 20 дней. И в декабре я приму.

— Ратифицируете еще в 2017-м?

— Ну, так 20 дней надо. Мы с цифрами отработаем. Как только я бюджет выкладываю, я в цифрах начинаю готовить для ратификации для бюджетной комиссии. Сейчас я вывешиваю на сайт. В декабре, все депутаты поддерживают, что это надо. Просто они хотят видеть все цифры, когда мы гасим, что гасим, когда заходят 2 миллиона гранта, все должно быть четко написано. Мы должны, вот эти 20 дней отвисит, и мы должна просто на какой-то сессии ратифицировать это. Это техническая работа, которую надо осуществить. После этого, старшие банкиры ЕБРР подтвердили, что получается где-то через рабочую группу, через три месяца мы придем к кредиту. Где-то к марту мы придем к кредиту. Ну, отлично, потому что у нас параллельно на сегодняшний момент принята программа комиссии по промышленности и транспорту, разработать пассажиропоток, вот это все движение и так далее. И получится, к этому времени уже будет видно. Мы в марте месяце, получается, подходим к подписанию этого соглашения, это будет четвертый проект решения, это нудная работа, которую нужно провести.

— Но вы собираетесь ее закончить уже в следующем году.

— Конечно. И троллейбусы, соответственно, должны быть. Опять же, я не должна давать обещания. Но они в следующем году будут.

— Вы говорите, кредитом занимается директор агентства развития Гошовский. Ваш заместитель сказал, что транспортной стратегией занимается Денис Моляка. Оба сотрудники агентства развития. Вы можете объяснить, почему агенты развития должны заниматься этим, а не официальные чиновники? Сколько нужно городу транспорта, какие автобусы и троллейбусы и сколько нужно транспорта, в каком направлении, сколько маршрутов, ответа нет.

— Денис помогает, то есть, он разрабатывает, но он не работал в агентстве развития, когда там готовилось это. Я, честно говоря, не знаю, является ли он сотрудником, или являлся…

— Может быть на каких-то гражданско-правовых…

— Да, может быть, на контрактах. Но если управление транспорта пустует. Если они ничего разработать не могут. Но должно быть две программы: должна быть программа развития, это как проект, и программа еще развития электротранспорта. Это отдельная программа с модернизацией и так далее.

— Но я задавал этот вопрос, повторю и вам. Сколько нужно единиц транспорта…

— Почему Денис это делает?

— Да не то, что почему он. Какие автобусы…

— Денис скажет.

— Денис скажет, какие автобусы, сколько транспорта, какие направления?

—  Ну, не Денис скажет. Смотрите, мы приняли программу: я должна сейчас забить 4 миллиона 400 тысяч гривен, управление транспорта подаст на 4 миллиона 400 тысяч, чтобы вопросы стратегии (транспортная стратегия, - прим.) закончились, подвели итог. И она должна попасть в бюджетирование. Ведь об этом говорили год назад. Тогда разговор был о том, чтобы записать что-то 3,5 миллиона иностранным компаниям и провести эту стратегию. Но целый год мы потратили, но ничего не получили. Стратегии у нас никакой нет. Вот это количество транспорта, у нас его нет.

— Вы бизнесмен, как вы считаете, как человек, который из бизнеса, я этот вопрос тоже задавал Степанцу. Разумно ли вести речь о кредитовании и покупке транспорта, когда в этом году у нас остаются 600 миллионов гривен не израсходованными (300 на депозите, 300 не израсходованных). Ну понятно, что кредит это не плохо, это полезный инструмент. Но как объяснить простым николаевцам, которые отдали свои налоги в казну, что их деньги не используются, а тем временем чиновники и просят кредиты?

— Да, я тоже готова была бы купить транспорт из неиспользованных денег. Обращаюсь ко всем руководителям направлений, а все говорят: «А у нас нет, у нас все расписаны деньги». Все деньги расписаны, понимаете? То есть, они успели,  понимая это, попроводили все тендеры, и просто оно висит на том казначейском счете, и привязка идет к конкретному проекту. Те проекты, которые они размножили, и которые они не осуществят, но это сброшено на тот казначейский счет, с которого снять нельзя. Понимаете? Это закон, оттуда не вытащишь. Раз ты провел тендер - ты должен зафиксировать эту цифру, ты должен ее отложить. Это как то же самое: забили 190 миллионов на зарплату всей исполнительной власти - и отложите это в стопочку.

— И они остаются. И теперь что с этими деньгами? С них платятся премии? Зарплатный фонд?

— Ну, сейчас увидим, до чего они… к какой цифре мы сейчас придем. Я так предполагаю, в лучшем случае для них будет 200 миллионов (неиспользованных средств бюджета по итогам 2017 года, - прим.). И, соответственно, надо будет наказывать у кого там что, ну у кого больше неиспользованных денег. Мы это увидим, мы это увидим по проектам. Это в лучшем случае.

— Я так посмотрел, например, в августе плановые капитальные расходы были более 800 миллионов, а сейчас, в ноябре, они уменьшились до 780 миллионов. То есть, занизили планы. При этом, резко деньги, миллионов 100 - 200, за два месяца были потрачены.

— Знаете, какая это трата — скорее всего, просто акты подписали, и все.

— Быстро в ноябре, в зиму сейчас начнут массово тратить деньги. В целом, на дороги, на крыши, на еще что-то. Как с этим бороться, и надо ли с этим бороться? Как вы относитесь к такой практике?

— Я отрицательно отношусь. Ответственность за это несет то лицо, которое подписывает акты. Поэтому, я так думаю, что будет куча уголовных дел на те лица, которые подписали акты, и качество дорог, крыш будет отрицательное.

— Вы не будете их защищать?

— Нет. Однозначно, нет. Я не буду никого защищать. Это их работа.

— В следующем году, вы уже заявили, что бюджет развития будет существенно меньше, чем за эти годы. С чем это связано, и что уже сегодня делаете вы?

— Это наши финансисты заявили о том, что бюджет развития, после всех защищенных статей, потому что защищенные статьи это в первую очередь, наш бюджет развития будет где-то 320 миллионов гривен.

— Что сейчас делать? Нужно что-то сейчас предпринимать? Если в следующем году денег будет меньше, а результаты, логично, нужны уже сейчас…

— Значит надо будет обратить внимание только на те проекты, которые подходят к завершению. Завершить и сдать людям. Не размазывать тонким слоем, просто-напросто. И нужны нам нормальные проекты, которые нужно сделать. То есть, здесь хорошо, что, я думаю, что миллионов 100 мы просто получим из Минрегиона на крупные проекты. И я буду просить и Алексея Юрьевича, и ребят, которые работают с Минрегином, и Парцхаладзе (Лев Парцхаладзе, замминистра регионального развития, строительства и ЖКХ, - прим.) буду просить максимально. Но это на крупные объекты, где наше финансирование 10 процентов. Но наши деньги, вот наши деньги, они будут все забиты поадресно. И они будут подвержены общественному обсуждению.

— Будут ли эти проекты связаны с вашими личными планами, в контексте того, что вы недавно заявили, что вы допускаете, что возможно пойдете в мэры?

— Да я не допускаю. Не хочу я ни в какие… Я сказала такую фразу…

— Вы можете сказать: «Я точно не пойду»?

— Я точно не пойду. Я не хочу.

— Вы не будете баллотироваться в мэры?

— Я не хочу. Я не хочу. Я свободный человек, я не хочу баллотироваться в мэры Николаева. Отвечаю и говорю, я не хочу. Я просто объяснила, что структуру исполкома надо менять. Это не популярное действие. Если я бы желала бы идти в мэры, я так сказала, то я бы не меняла бы структуру. Почему? Потому что тысячу пятьдесят человек, плюс добавьте там еще три члена семьи - итого ты получаешь 4 тысячи голосов. Вот это математика. Если я начинаю сокращения или реорганизацию в среде чиновников, разумную, потому что чиновник тоже выполняет свою работу, если я начинаю и я это делаю - я получаю только отрицательное в отношении себя.

— А как городской совет, который год назад увеличил структуру, а сейчас должен ее уменьшить фактически втрое? Нужно ли убеждать в этом депутатов?

— Подождите. Первое, он не должен уменьшать ее втрое. На обсуждении, которое было, было предложено: первое, первый этап - 1050 человек на сегодняшний момент, 87 у нас просто в течение года вообще вакансий, они весят должности. Некоторые, по каким-то там причинам, ну пять, например. Но 80 человек вообще не нужны. Эти 80 человек надо посмотреть, там, где недоработали, может быть, департамент архитектуры. Например, департамент городского головы, сейчас 19, 5 человек можно просто убрать. 5 человек мы просто отказываемся. В департаменте архитектуры 15 вакансий. То есть, за год не нашли, написали, у них было 39. Сейчас у них 24. Вот у них так 24 и останутся. Эти 15 надо просто убрать. Потому что на эти 15 точно так же начисляется…

— Так структуру до 400 вы не уменьшите.

— Нет, нет, нет. Я же говорю, вот сейчас есть 87. Эти 87 надо убрать. Просто взять и убрать.

— То, что не успели заполнить за год…

— Конечно, и не надо фиксировать на 87. Каждый человечек - это не просто место, это еще стол, свет, отопление, квадратура, аренда площади и так далее. Это содержание этого одного человека. Когда вы убираете, даже 87 человек уберете, 10 миллионов будет зарезервировано уже не на зарплаты, а пойдет на какой-то детский сад.

— А что с проектами, которые начинал еще Сенкевич? Недавно он обратился публично к депутатам относительно строительства троллейбусной линии на Намыве, о том, что этот проект уже считается не актуальным. Как вы считаете? Что бы вы ему ответили на эту критику? Действительно ли это так, что этот проект переходит, или уходит совсем или переходит на следующий год?

— Смотрите, в отношении троллейбусной линии. 

— И другие проекты…

— Проектов много, я вам еще раз говорю, просто искусственно сделано куча проектов, понимая, что все это не сделается. Это первое.

— Фонари на Набережной, тогда критиковал Андрей Лохматов тоже.

— Ну, так надо было куда, наверное, на троллейбусную все сбросить, закрыть и поставить галочку. Мы опять размазали все тонким слоем. Надо было сказать, что у нас будет 20 проектов в городе. Не 50, а 20 проектов. Но мы городу это сдаем. Не по подвалам там что-то ремонтируем, в какой-то школе и так далее, это все нужно конечно. Но нужно создавать и сдавать большие проекты. А я очень просто скажу. Извините, у нас заработная плата городской власти была 130 миллиона. Мы дали плюс 200 человек. Эффективность мы не подняли, ничего мы не сделали. И мы проели 50 миллионов. 50 миллионов. Сколько там троллейбусных линий сидят, в этих 50 миллионах? Сколько?! Ну, вы спросили меня, я ответила. Вот 10 миллионов. Сократим людей и сделаем там, например, троллейбусную линию.

— Но уже не в этом году. Или ее не начинали строить?

— Начали, они же 50% уже потратили. Они осваивают там деньги. Там работы идут. Попадет ли она сейчас или не попадет — это уже другой вопрос. Но не забывайте, тот бюджет, который мы сейчас делаем, уже потом будет перераспределение по полугоду и так далее. Пусть хотя бы эту работу доделают. Все хотят забить много денег. И сделать половинку. Чтобы потом выциганить остальные деньги.

— Что с освещением на Набережной? Кто лично несет ответственность за окончание этого проекта?

— Это же департамент ЖКХ делает? Вот Палько и несет ответственность. Точнее, Мкртич Самвелович (Мкртич Мкртчян, вице-мэр, - прим.) и соответственно.

— В этом году они будут работать?

— Я не знаю по этому проекту, я не буду говорить. Есть какие-то мелкие проекты, я не отвечу по всем проектам.

— Скажите, команда новых заместителей — это будет команда Татьяны Казаковой, которую она представит городскому совету?

— Нет.

— Или это будет команда депутатов, которые предложат?

— Я представлю, это будут, наверное, какие-то компромиссные фигуры. Может быть, несколько людей будут абсолютно новыми лицами.

— То есть, команда городского совета, не ваша

— Да. Это будет команда городского совета.

— А кто из депутатов вам помогает? А. может, кто-то специально мешает, чтоб вы допустили ошибку? Кто-то, может быть, подсказывает больше всех, а кто-то наоборот.

— Это провокационный вопрос, Олег Анатольевич. Провокационный вопрос, не буду отвечать.

— Говорят, что вы не подписываете многие документы, которые требуют подписи только мэра города. И их накопилось там определенное количество. Правда ли это?

— Я не подписываю, потому что я требую пояснительных записок, я требую основания. И я очень четко вижу, когда мне подсовывают документы, не хотят брать на себя ответственность и подсовывают на подпись.

— Что-то резонансное?

— Это провокационные моменты. Это все нормально.

— Договоры, связанные с земельными отношениями?

— Нет, мы сейчас не подписываем землю, потому что по земельным вопросам, если хотите, я вам отдельно расскажу, как мы идем по земельным вопросам. Вот сейчас будет земельная сессия у нас, мы закроем там 10  или 9 вопросов земельных старых. Там, где все собрано, как сборная солянка. И я хочу подвести итог и перевернуть эту страницу. Я где-то 7 или 8 месяцев убеждала всех, было полное сопротивление, что каждый проект решения должен выноситься отдельно. Даже пришлось в Киев отправить депутатов, которые убедились, что так оно работает нормально.

— То есть, не пакетом, не файлами?

— Смотрите, все должно быть, каждое решение, должно висеть на сайте, и оно должно быть одно. Процедурно голосовать можно пакетом, получив на это разрешение депутатского корпуса. Например, гражданин Иванов, Сидоров, Петров и так далее, можно получить процедурно. 

— Порайонно или по типу.

— Да, можно процедурно и проголосовать. Но, какой мы получаем плюс из этого. Дело в том, что моя задача заключается в том, чтобы не пропал ни один проект решения. Ведь проблема, согласно регламента, два раза не проголосовали — человеку заново надо возвращаться, то есть, он заново возвращается в земельное управление, потом он где-то опять теряется. Он заново должен то ли в ЦНАП подавать, проходить земельные комиссии и так далее. Я хочу этот хвост убрать, чтобы его не было. Это означает, что если один раз не пройдет голосование — он не пройдет как один, сам по себе. Сейчас же страдают другие люди. Вот, например, файл не прошел — там 50 граждан. И из-за одного какого-то человека, кто-то принципиально не голосует два раза, и эти все 50 вопросов людей возвращаются.

— Вы проведете сессию, вы закончите те или иные проекты, какие-то, возможно, не закончите. Вы сказали, что вы не будете баллотироваться в мэры. Остается ли Татьяна Казакова в политике? Будет ли она, если будут перевыборы, будет ли она баллотироваться, и будете ли вы выдвигаться от своей партии, «Блок Петра Порошенко», не разочаровались ли вы в ней? Ваши дальнейшие шаги уже как политика?

— Первое, я должна остаться человеком. Я должна остаться сама собой. Для меня это принципиально. Я не собираюсь меняться, я хочу быть вот такой, какая я есть. Потому что у меня определенный есть опыт, у меня есть свои падения, свои победы, я сформировавшаяся. Если партия «БПП» сочтет меня достойной, ведь я же не могу, находясь на должности, я не могу быть членом партии, я не член партии. Не могу, не имею права. Как только ты становишься чиновником…

— Сенкевич возглавлял «Самопомощь», будучи чиновником.

— По закону, как только ты стал чиновником, секретарем, ты выходишь. Там приостанавливаешь действие, и так далее. Все должно быть по закону, правильно? По закону.

— Но если партия скажет «надо»?

— Ну, подождите, смотря куда надо? В прорубь? Куда надо?

— В парламент, снова в городской совет, в областной совет. На конкурс на губернатора. Что угодно. 

— Дайте мне отработать. Мне надо быть, я должна себя уважать за свои поступки. Если мы проходим нормальный бюджет, если мы выходим нормально на тендеры, я смотрю, что к весне у нас там тендеры провели, все в порядке, все нормально. Ну, я должна уважать себя. У меня должно быть мое чувство, как я себя ощущаю. Достойно - не достойно, сделала - не сделала. Да, понятно, что куча проблем и так далее, но провела ли я хотя бы этот бюджет. Сделали ли мы, и направила ли я? Потом, по поводу выборов. будут выборы - любому мэру я отдам четко направленное, со всеми инструкциями, со всеми ключиками, сдам и скажу: «Вот, работа выполнена на 5». Ну, может на 5 с минусом. И все, я считаю, так должно быть.

Беседовал Олег Деренюга, НикВести